В Мире / Грузия / 12 февраль 2019

ОТЧЕТ О ПОЕЗДКЕ В СВАНЕТИЮ

Первое, что бросилось в глаза в Сванетии – это удивительная похожесть местных нравов, физических типов, стиля одежды, стереотипов поведения и прочего на карачаево-балкарские. Если бы не отличающийся от родного горный пейзаж, обилие башен и грузино-сванский разговор, вполне можно было бы представить себя где-либо в карачаевском Учкулане или в Хурзуке.

Второе, это то, что в мире наверняка больше нет такого уголка, где бы с такой любовью, уважением или, как говорят ученые мужи, ярко выраженным чувством положительной этнической комплиментарности относились к карачаевцам и балкарцам. Буквально везде: на улицах, в отелях, в магазинах, у нарзанных источников, в музее и прочих местах, если люди слышали, что мы карачаевцы, то они начинали звать нас в гости, угощали, чем могли, делали подарки и т.п. Данная реакция была свойственна практически всем сванам старшего и среднего поколения, а также некоторым представителям молодежи, в особенности той её части, которая была относительно грамотна, интересовалась историей и владела в той или иной степени русским языком. Нередко, молодые люди, узнав, что мы карачаевцы, просили подождать и звали своих родителей, дедушек или еще кого-то из старшего поколения, которые, по их словам, очень обрадуются, если нас увидят и пообщаются. Действительно, узнав, что рядом находятся карачаевцы, представители старшего поколения бросали все свои дела и приходили поговорить с нами. При этом они чаще всего демонстрировали прекрасную осведомленность в области карачаево-балкарской географии, называли конкретных знакомых или родственников в Карачае или Балкарии и т.п. Многие из общавшихся с нами людей пожилого возраста либо родились, либо проживали в Карачае или Балкарии в годы нахождения местного населения в местах спецпоселений в Средней Азии и Казахстане.

Кстати, для подавляющего большинства сванского населения, знакомого с Карачаем или Балкарией, эти территории представляются в качестве своеобразной «земли обетованной». Ассоциации, возникающие у местных жителей при упоминании Карачая или Балкарии (причем, исключительно высокогорной их части!), связаны, главным образом, с представлениями о зажиточности карачаевцев и балкарцев, о наличии у них хорошего скота, прекрасных пастбищ, сенокосов, пахотных земель и т.д. Особенно подчеркивалась зажиточность и обилие сельскохозяйственных угодий горного Карачая.

С завидной периодичностью нам приходилось слышать разговоры о том, что дед или прадед того или иного информатора, практически не зная грузинского, прекрасно владел карачаево-балкарским языком, имел в наших краях многочисленных родственников, знакомых, друзей. Выражалось сожаление, что того или иного представителя старшего поколения уже нет в живых, иначе они могли бы многое рассказать по интересующей нас теме (в ходе экспедиции нам удалось записать разговор только с двумя сванами, прекрасно владевшими карачаево-балкарским языком. Это 86-летний Баджу Накани и 30-летний Ладоми Гвициани. При этом, оба они женаты на балкарках родом из Баксанского ущелья. Первый на представительнице рода Геккиевых, второй – Баллаевых).

Таким образом, до сих пор у значительной части сванов, особенно у представителей старшего и среднего поколения, сохранилось устойчивое положительное восприятие карачаево-балкарского народа, остались воспоминания о былых интенсивных и позитивных этнокультурных контактах. Например, по словам Ирэкли Джапаридзе, «обычаи карачаевцев, балкарцев всегда ставили нам, детям, в пример. Учили на их примере правилам хорошего тона и поведения» . При всем этом автор очерка в некоторой степени слукавил бы, если бы не отметил, что в памяти сванского населения сохранились и различные эпизоды межэтнических коллизий (угоны скота, похищения людей, военные стычки, драки между молодыми людьми в советское время и др.). Но каждый раз такие случаи вспоминались без всякого озлобления и неприязни, сопровождаясь словами типа «люди бывают разные, хорошие и плохие». Все это дает нам основание утверждать, что в этнической картине мира сванского населения превалирует положительный образ карачаевцев и балкарцев, а в этнической памяти сохранились представления о былых добрососедских и даже братских (нам не раз приходилось слышать фразы о том, что карачаевцы, балкарцы и сваны – братья) отношениях между нашими народами. Признаюсь честно, такие прямо и откровенно выражаемые чувства были приятны и вызывали ответную позитивную реакцию. Остается надеяться, что, несмотря на сегодняшние границы, изменившуюся политическую ситуацию, прерывание различных форм межнационального общения обоюдная положительная этническая комплиментарность карачаево-балкарцев и сванов все-таки сохраниться и в памяти новых поколений наших народов, чему в немалой степени можем поспособствовать мы – историки.