"Всегда один и тот же" ― девиз канцлера Бестужева-Рюмина

В истории русской дипломатии граф Алексей Бестужев-Рюмин по праву занимает выдающееся место. После засилья немцев, внешняя политика России получила иной характер, когда последний птенец Петра Великого граф Алексей Бестужев-Рюмин стал вице-канцлером при восшествии на престол Елизаветы Петровны. Он был назначен вице-канцлером 12 декабря 1741 года, через две недели после переворота.

Один он всегда высказывал нелицеприятно свое мнение и Петру I и его дочери Елизавете Петровне. Один он имел право, перед смертью, начертать свой девиз semper idem (всегда один и тот же). Несмотря на недостатки и пороки (у кого их не было) он был на несколько голов выше всех своих современников. Он не любил обманывать, предпочитая отмалчиваться, но его трудно было обойти или обмануть.

Бестужев-Рюмин хорошо видел всю бессистемность участия России в сложных международных отношениях. Он понимал ненужность неискренних союзников России и поставил себе целью достигнуть пользы для своей страны. Первый серьезный вопрос, с которым столкнулся Бестужев, заключался в возникшей распре между Австрией и Пруссией по поводу Силезии. Кого поддержать ― Австрию или Пруссию?

За Австрию всегда выступал ненавистный немец Остерман. Ближайшее окружение императрицы (Шетарди, Мардефельд и другие) ― за Пруссию. Исходя из личных интересов и собственной выгоды, ему надо было в это время поддержать Пруссию, чтобы упрочить свое положение в правительстве и при дворе, но он высказывается за Австрию и убеждает Елизавету Петровну в правоте своего мнения.

В то время Бестужев-Рюмин был одним из первых государственных деятелей тогдашней Европы, кто понял, какими осложнениями грозит европейским государствам чрезмерное и слишком быстрое усиление Пруссии. Он первым понял, что против нарастающего могущества Фридриха II надо бороться и не вступать ни в какие соглашения и союзы с этим государством, даже если они преследовали бы выгодные цели. До самой смерти он был в политике сторонником "системы Петра Великого": двух морских держав Англии и Голландии, и двух континентальных, Австрии и Саксонии. Бестужев всегда был враждебен прусскому королю, которого он называл "захватчиком".

И действительно, Пруссия за сто лет поднялась из никчемных государств Европы в ряд главных держав на фоне постоянной вражды Австрии и Франции и умеренной поддержки Петра I, а потом слабой и несамостоятельной политики его преемников. Постепенно все стали видеть злобные черты нового прусского государства. Алексей Бестужев-Рюмин стал самым последовательным и принципиальным двигателем идеи о необходимости задержать дальнейшее усиление Пруссии.

Самое главное, что при этом новый канцлер двигал эту идею не в чужих интересах какой-то там Европы, а прежде всего ― в интересах России. Впервые пошла речь о пользе и интересе российской империи. Хотя в это время прусский король Фридрих II старался усыпить всеми способами внимание русского двора, осыпая его выражениями преданности и дружбы, но главной его целью было нарастить свои мускулы, а уже потом всех поставить на колени.

Фридрих II все время отступал от принятых на себя обязательств, нарушал договора. Алексей Бестужев-Рюмин говорил императрице Елизавете, что усиление Пруссии станет головной болью для России. Канцлер напоминал императрице, что при Петре Великом, прусский двор целиком зависел от России, и сама Пруссия почти не имела никакого значения, особенно в Польше. Он постоянно подчеркивал ей мысль, что растущее влияние Пруссии в Польше против интересов ее империи.

Интересно, что еще при Анне Иоанновне Бестужев-Рюмин советовал заключить союз с Пруссией, для того, чтобы держать ее под контролем. С тех пор Пруссия настолько усилилась, что стала влиять на политику Швеции через жену наследного принца, родной сестры прусского короля Фридриха II. Затем Фридрих вступил в союз с Францией, чтобы враждовать против союзного России саксонского курфюрста.

Бестужев-Рюмин опасался, что со временем Пруссия присоединит Курляндию и сделает все возможное, чтобы отобрать себе польскую Пруссию. Он заявлял, что полагаться на дружбу Фридриха II нельзя, поскольку тот, считая своим врагом австрийский двор, непременно будет строить козни против нас в Турции и Швеции, чтобы лишить Австрию русской помощи.

Фридрих настолько обнаглел, что решился в 1744 году просить помощи у России присылкой войск и при этом обратился к Елизавете Петровне, чтобы та стала посредником между ним и Австрией. Требования это, конечно, было проигнорированы. Россия решила в ответ поддержать Саксонию силой и подписала союз с Австрией.

Политика Бестужева вызвала значительное противодействие, как внутри страны, так и в европейских державах. В России не привыкли к такой энергичной и самостоятельной политике. Заграница с помощью своих российских конфидентов интриговала против Бестужева, который обладая светлым умом и энергией, будучи сам прожженным интриганом (время было такое), умел раскрывать самые хитрые замыслы врагов.

Никто не мог сбить его преобладающего влияния в правительстве, несмотря на то, что императрица не особенно его любила лично, но всегда оказывала ему твердую поддержку в государственных делах. Все, кто против него интриговали были удалены: француз маркиз Шетарди; придворный лейб-медик Лесток, пользовавшийся полным доверием императрицы; прусский посланник барон Мардефельд; принцесса Иоанна-Елизавета, мать великой княгини Екатерины Алексеевны. Ставки противников Бестужева на цербстскую княгиню (будущую Екатерину II) были тогда велики.

Вся эта партия иностранцев была за Францию, Швецию и Пруссию. К этой же партии принадлежал граф Александр Румянцев, заключивший Абоский мир со Швецией (1741-1743) без участия Бестужева. Его противники поддерживали и пытались вывести вперед графа Михаила Воронцова, который был вместе с Елизаветой Петровной в ночь переворота.

Приближенными к императрице лицами были Шуваловы и Алексей Григорьевич Разумовский. Бестужев умело пользовался Шуваловыми в борьбе со своими противниками при дворе. Придворная знать ненавидела и страшилась Бестужева, но все они угодливо расступались и невольно преклоняли головы при появлении графа Бестужева-Рюмина. Он один достиг своего высокого положения среди этой придворной знати личным трудом и честной службой родине.

В 1755 году Бестужева постигли тяжелая неудача: он всегда считал Англию естественным союзником России и Австрии против Франции и Пруссии и был твердо в этом уверен. Но в 1755 году английское правительство совершило крутой поворот в своей внешней политике: оно заключило союзный договор с Пруссией. Союз этот носил меркантильный характер, поскольку английский король боялся потерять свое ганноверское владение на континенте. Англия посчитала, что богатства, хранящиеся в Ганновере может захватить Фридрих II и лучше с прусским королем подружиться. Хотя до этого Англия была в союзе с Россией и Австрией именно по этой причине ― обезопасить Ганновер от Пруссии.

Фридрих пошел на этот союз с Англией, надеясь, что англичанам удастся удержать Россию от враждебных действий против Пруссии. Заблуждение Фридриха в отношении России нанесло вред престижу Бестужева, который в своей политике все-таки не ошибался, поскольку заключение союза с Англией только ускорило нападение России на Пруссию. Если бы Фридрих предвидел это, то он не стал бы заключать столь пагубного союза. Просто глупость Фридриха переиграла ум Бестужева в данном случае. Между тем трещина в отношениях между императрицей и Бестужевым возникла и в дальнейшем она стала только расширяться с подачи врагов канцлера.

Против Фридриха составилась коалиция: Россия, Австрия, Франция, Саксония и Швеция, а прусский король имел в союзниках только ненадежную Англию. Началась семилетняя война, в которой только русские войска смогли проявить себя. После поражения пруссаков от русских при Грос-Егерсдорфе, союзники ликовали, но неожиданно командующий русской армией Апраксин повернул свои войска обратно в Россию.

Именно этот шаг Апраксина и нанес последний удар по престижу Бестужева, который сам не имел никакого отношения к отступлению русских войск. Достоверно известно, что Апраксин отступил по соображениям чисто военным, но враги Бестужева сразу же засуетились: открылась переписка канцлера с великой княгиней Екатериной Алексеевной, заговорили о заговоре. Все это императрице показалось подозрительным и Бестужев был лишен чинов, орденов и сослан в свои деревни. Елизавета Петровна не верила в существование заговора и доказательств в том не было никаких, но все-таки принесла в жертву своего канцлера для того, чтобы успокоить общество и союзников по коалиции против Пруссии.

И несмотря на личное падение Бестужева, мы видим торжество его идей во внешней политике России. Его преемник Михаил Воронцов мог продолжать только его политику, несмотря на то что был в лагере его противников. Борьба с Фридрихом только стала еще энергичнее и Пруссия испытала самые тяжелые удары именно от России.

Фото взяты из доступных источников Яндекс.