«У меня было только две женщины – ты и все остальные!» Дурная любовь великого поэта.

Эх! Умели в советское время кино снимать. Такое запоминающееся, такое афористичное! Вот и в х/ф «Свадьба в Малиновке» одна из героинь, услышав «предвыборную программу» атамана Грициана о свободе, все поняла и сказала: «Ясно! Значит, будут грабить!»

Вот так и в поэзии: если речь идет о возвышенном, значит основано это, скорее всего на чем-то диаметрально противоположном. О том, каким демоном был Лев Толстой на самом деле, я уже писал. Теперь перейду к его противоположности – Александру Блоку.

Противоположен он был Толстому даже внешне. Этакий болезненный бледный аристократ с нервным лицом не имел ничего общего с огромным русским некрасивым бородатым мужиком, коим был Толстой.

И если Толстой – это все больше о спасении человечества, то Блок – все больше о Прекрасной Даме. К слову, земное воплощение этого идеала он нашел еще будучи подростком.

Таковой стала Любовь Менделеева, приходившаяся дочерью тому самому создателю таблицы, содержание которой теперь можно найти на любом пакетике с чипсами.

Любовь давнишняя, любовь верная, все хорошо, живи да радуйся, но это же поэт! Как и у Толстого, у Блока сексуальные комплексы были достойны Фрейда.

Только, если Лев Николаич, ненавидя секс, сношал все подряд, то Блок просто не желал осквернять сексом свою любовь к Прекрасной Даме, которой была теперь уже его жена.

В итоге целый год после свадьбы он принципиально отказывался от супружеской постели! Жене было обидно.

Обидно вдвойне, ибо Прекрасную Даму поэт видел только в ней. А в других женщинах он ее не видел, поэтому с ними спал сколько хотел. Годились даже проститутки и этого он не скрывал.

Это ж надо, как выкрутился! Сочинить сказку о выдуманной даме и на основании этого спасть со всеми, делая вид, что это знак особо высокой любви к жене! Вот ведь шельмец! Ай да Блок, ай да сукин сын! А с виду весь такой бледный!

Год мозгового штурма со стороны Любови принес плоды, и Александр все же решился осквернитьсвою супругу. Но и после этого дела особо не продвинулись, и Блок предпочитал оскверняться на стороне. В конце концов этим путем пошла и жена, ибо надоело.

К счастью, характер у поэта был намного легче, чем у Толстого. А, может, просто здоровья было много меньше, чем у перекачанного автора «Войны и мира»?

Как бы там ни было, но сцен ревности не было, и хотя совместная жизнь шла не без конфликтов, но в целом приемлемо.

Сама Любовь с этим смирилась и воспринимала совместные измены как легкое отклонение от выбранного курса – не более. А сам Блок и вовсе считал, что «у него в жизни было только две женщины – Люба и все остальные».

Собственно такие не слишком здоровые отношения были не такой уж редкостью для Серебряного века русской поэзии. Чем бы это кончилось, можно было бы только гадать.

Но здоровья в теле у мужа оказалось и в самом деле не больше чем на лице. В 40 лет он скончался, а его тоже еще молодая жена больше замуж уже не выходила. Да и зачем ей был брак, если она и замужем жила, словно вне брака?