Проблему скулшутинга должны решать не только силовики
Сообщения о поимке в Туле молодого человека, готовившегося совершить вооруженное нападение на учебное заведение, накануне возглавили ленты федеральных и местных средств массовой информации.
В ЦОС ФСБ России проинформировали, что 18-летний житель города оружейников намеревался напасть на школу. У него был обрез охотничьего ружья и гаджеты, на которых находились материалы о подобных инцидентах.
Сообщалось, что возбуждено и расследуется уголовное дело о незаконном приобретении и хранение оружия по части 2 статьи 222 Уголовного кодекса Российской Федерации.
«ЗАВЕЗЕНО» ИЗ США
О «скулшутинге» в России начали говорить относительно недавно. Этот термин характеризует вооруженные нападения учащегося или постороннего на школьников в образовательной организации.
Первый подобный случай был фиксирован практически столетие назад — в 1927 году в школе городе Бат штат Мичиган США. В результате серии взрывов, организованных местным фермером, недовольным убытками из-за налога на строительство этой школы, погибли 44 человека, порядка 58 — получили тяжелых огнестрельные ранения. Большинство погибших школьников учились в 2-6 классах.
А в 1999 году в Америке имело место самое страшное и резонансное вооруженное нападение на школу с огнестрельным оружием и самодельными взрывными устройствами. Двое учащихся школы «Колумбайн» в округе Джефферсон штат Колорадо убили 12 детей и 1 учителя, ранили 23 школьника. После нападения оба «школьных стрелка» покончили жизнь самоубийством. Они увлекались компьютерными играми, внушили себе, что находятся в состоянии войны с обществом, и должны расправиться с теми, кого ненавидят.
С той поры название школы стало нарицательным, «колумбайном» теперь именуют случаи вооруженного нападения на школьников.
«Эффект Вертера; синдром Вертера — массовая волна подражающих самоубийств, которые совершаются после самоубийства, широко освещённого телевидением или другими СМИ, либо описанного в популярном произведении литературы или кинематографа».
Явление получило распространение по всему миру. Увы, не осталась в стороне и Россия. Первый случай стрельбы в школе датируется 2014 годом, когда в Москве учащийся застрелил учителя географии и полицейского, взял в заложники одноклассников.
Вопиющий случай имел место в октябре 2018 года в Керченском политехническом колледже, когда 18-летний студент взорвал бомбу в здании после чего стал стрелять по людям и застрелился. Погиб 21 человек, это учащиеся и сотрудники колледжа, получили ранения 67 человек. Трагедия была признана крупнейшим по числу жертв массовым убийством в учебном заведении в истории Европы.
НА БАЗЕ ЗАРУБЕЖНЫХ ИСТОЧНИКОВ
Православный портал «Милосердие.RU» приводил мнение психолога, старшего научного сотрудника лаборатории когнитивных исследований РАНХиГС Кирилла Хломова. Этот специалист знаком с проблемой не понаслышке. Еще в 2014 году он принимал участие в работе с пострадавшими при нападении на школу в Москве.
Полученная информация и собственные выводы легли в основу статьи о российских тенденциях «колумбайна», которую ученый написал вместе с психологом Денисом Давыдовым.
Авторы уверены, что опубликованные в нашей стране работы по данной проблематике опираются на зарубежные данные и источники, а реалии нашей страны к настоящему моменту в достаточной степени не проанализированы.
Издание цитирует слова Хломова: «Подобное было и в советское время, просто не очень широко освещалось, поскольку происходило в небольших населенных пунктах, информацию легко было скрыть. До случаев в Москве и Керчи эти эпизоды было принято осмысливать как криминальный акт или проявление безумия. Такая интерпретация не давала возможность установить, что в России тоже есть случаи скулшутинга».
Специалист уверен, что делать выводы о российских процессах на основании заграничных данных не продуктивно. Слишком велики национальные особенности и менталитет в США и России. Во-первых, по уровню доступности огнестрельного оружия, законно владеть которым в Америке не в пример проще. Во-вторых, за океаном и у нас серьезно разнятся системы образования и схемы взаимоотношений в образовательных учреждениях.
При этом, по мнению ученого, в России работать по этой тематике сложно:
«Трудно собирать автобиографические сведения и общаться с теми, кто был или планировал стать школьным стрелком. Сложно получить этическое разрешение на исследование, подобрать методы, которые не были бы ретравмирующими, то есть не заставили бы стрелков вновь и вновь переживать прошлое и возвращаться в то свое состояние. Очень трудно получить согласие властей и официальных представителей, ведь речь идет о подростках».
О чем это говорит? В России нужна комплексная работа по практическому эффективному противодействию проблеме «школьных стрелков». Отрадно, что есть люди, которые этим всерьез занимаются.
ДВА МОТИВА «ШКОЛЬНЫХ СТРЕЛКОВ»
Тренд на школьные нападения задали в США, именно поэтому оттуда пришли и широко используются заимствованные имеющие отношение к проблеме термины — «скулшутинг», «колумбайн», «буллинг», «синдром Вертера».
И в Америке, и у нас, признают, что что насильственные действия «школьных стрелков» вызваны двумя обстоятельствами. Они либо подражают героизированным в кино и соцсетях злоумышленникам либо мстят реальным обидчикам.
В России эксперты сходятся во мнении, что есть два главных направления, по которым должна строиться работа по противодействию подобным инцидентам. Это — мониторинг соцсетей с последующими организационными мерами и выводами, а также — качественный контроль за правилами безопасности в учреждениях образования и моральным климатом в подростковой среде.
Буквально, за несколько дней до случая с задержанием «школьного стрелка» в Туле была опубликована работа «О предотвращении «колумбайна» (скулшутинга) в образовательных организациях». Ее авторами стали Олег Дамаскин, главный научный сотрудник сектора уголовного права, уголовного процесса и криминологии Института государства и права Российской академии наук, и Владислав Красинский, заместитель начальника управления противодействия экстремизму и терроризму Главного управления региональной безопасности Московской области.
Авторы дают четкую характеристику проблемы обеспечения безопасности учебных заведений и угроз нападения на школы и обоснование ряда превентивных мер, позволяющих обезопасить российских школьников.
В статье отмечается: «… на сегодняшний день околосуицидальный и в целом депрессивно-агрессивный контент составляет значительную часть содержания нескольких сотен постоянно обновляемых пабликов «ВКонтакте», целевой аудиторией которых является молодежь. Данная среда призвана создавать деструктивный фон, оказывающий пролонгированное воздействие на психику. Задачей этого воздействия является контролируемое изменение поведения подростков с целью в определенный момент подтолкнуть их к совершению суицидальных или, наоборот, агрессивных преступных действий, которым, в зависимости от контекста, может придаваться общественно-политическая, религиозная или иная мотивация».
Дамаскин и Красинский привели данные, что в российских соцмедиа есть свыше трех сотен групп с контентом о нападении на учреждения образования:
«В одной только социальной сети «ВКонтакте» движению «скулшутинга» посвящено 50 молодежных групп. Данные паблики имеют значительное количество подписчиков и имеют резервные аккаунты на случай блокировки. Блокировка подобных сообществ происходит ситуативно и лишь после очередного преступления».
В материале говорится о 2-кратном за последние 3 года росте числа нападений «школьных стрелков» в России: если в 2017 году было 9 таких случаев, то в 2019-м — уже 18.
«По данным Аппарата Совета Безопасности РФ, в 2017 — 2018 гг. учащиеся школ и колледжей совершили 24 преступления с использованием оружия и самодельных взрывных устройств («колумбайн»). В результате погибли 24 ребенка и 99 получили ранения».
В работе указан комплекс из 9 пунктов, которые способны создать эффективную систему противодействия «скулшутингу». В него авторы включили многое, начиная от жестких санкций за нарушение режима поведения в учебных заведениях, и заканчивая системным мониторингом аккаунтов учащихся в соцсетях на предмет выявления вовлечения в опасные сообщества, тематические группы и деструктивные молодежные субкультуры.
В то же время нельзя не согласиться с позицией детского омбудсмена в Челябинской области Евгении Майоровой, которая комментируя данные о подготовке двух подростков к «колумбайну» в закрытом городе на Урале, заявляла:
«Сейчас нам известно, что мальчики воспитываются в полных благополучных семьях, на профилактических учетах в органах системы профилактики не состоят и не состояли, в поле зрения сотрудников полиции не попадали. Вместе с тем, по предварительным данным, зная об определенных девиациях в поведении подростков, школа не приняла достаточных мер для купирования ситуации. Хочется сказать, что в данной ситуации дети и сами стали жертвами и заложниками равнодушия и социальных сетей. И не надо рассматривать их как преступников, им надо помочь».
ЗАРУБЕЖНЫЕ КУКЛОВОДЫ
Масштабы беды, откровенно говоря, велики. Как считают в отечественных спецслужбах, идеология «скулшутинга» проникла в российский сегмент Интернета с Запада. Около трех лет назад зарубежные модераторы начали создавать разветвленную сеть сообществ, где круглосуточно велась героизация преступников, убийц, маньяков, подросткам внушали мысль о суициде, пропагандировали криминальный образ жизни и употребление наркотиков.
По данным экспертов в IT-сфере, с 2018 года в группы с деструктивным контентом были вовлечены около 5 миллионов несовершеннолетних. Вербовку зарубежные администраторы групп начинали с юмористических мемов, а заканчивали
прямыми призывами к насилию. Итогом стала серия нападений на учреждения образования в разных частях России, которые совершались по одному и томе же сценарию.
И сейчас, как считают российские силовики, из-за границы подростков активно призывают к дерзким атакам и экстремистским акциям. Есть данные, что более 70 тысяч подростков по всей России состоят в Интернет-сообществах, посвященных так называемому «скулшутингу».
Но спецслужбы не спять, в стране есть правоприменительная практика по этой проблематике. Например, в феврале прошлого года в Хабаровске задержали подростка, готовившегося к нападению к совершению террористического акта в своей бывшей школе. Следствие и суд выяснили, что убивать школьников и учителей «стрелок» планировал из охотничьего обреза.
В эфире программы «Вести. Дежурная часть» осужденный рассказал, что приобрести оружие ему предлагал, по всей видимости, пользователь соцсетей, находившийся на Украине. Мотивом для планирования нападения на школу хабаровчанин назвал подростковые конфликты, депрессивные ощущения. Парень заявил, что подвергся влиянию идеологии «скулшуттинга», провокаторов из соцсетей, оппозиционных блогеров и представителям различных подростковых субкультур. Он отметил и пагубнуть желания прославиться, к чему его подталкивали «доброхоты» из-за рубежа и соцсетей. Теперь по решению суда парню предстоит провести 8 лет в местах лишения свободы.
А в сентября этого года в ряде регионов страны были задержаны 13 человек. Каждый из подозреваемых планировал расправы в образовательных учреждениях с применением холодного и огнестрельного оружия, так называемых, «коктейлей Молотова» и самодельных взрывных устройств. Большинство из задержанных несовершеннолетние, состоящие в закрытых Интернет-группах. Одна из школьниц, например, список своих будущих жертв отмечала на общей фотографии класса.
По нашей информации, в субъектах федерации сейчас идет создание специализированных организаций по работе с несовершеннолетними. За основу берется опыт Кабардино-Балкарии, Крыма, Екатеринбурга, Тверской и Тульской областей.
Например, в Туле с марта 2019 года с успехом работает Центр информационной безопасности молодежи и психологической помощи. Его сотрудники за сутки в режиме онлайн просматривают несколько сотен виртуальных групп. Предмет анализа – запрещенная и опасная для подростков информация.
За полтора года работы специалисты тульского Центра выявили порядка 3 000 опасных Интернет-сообществ, около 400 — заблокированы. Установлено 11 несовершеннолетних, распространяющих в Рунете призывы к насилию и экстремизму. Важно, что в тульском регионе не только выявляют деструктивные паблики, но и находят полезные и интересные занятия для молодежи — спорт, творчество, волонтерство.
По словам министра молодежной политики Тульской области Алексея Давлетшина, в региональном правительстве задачу предложить интересный и актуальный контент считают крайне важной.
«С ребятами, которые находятся в социально опасном положении, мы тоже работу ведем. Например, привлекаем их в специально-ориентированные и профильные лагеря туристические и патриотической направленности», — отметил Давлетшин.
ПОПЫТКИ ДИСКРЕДИТАЦИИ СИЛОВИКОВ
Нельзя не отметить тот факт, что в России в СМИ и социальных сетях иногда ведется целенаправленная деятельность, задачей которой является дискредитация работы правоохранительных органов.
Просматривается практически идентичная линия с широко применявшейся несколько лет назад идентикой — «онижедети». Такие источники горячо и, как заявляется, принципиально, защищают «школьных стрелков», занимаются их героизацией, находят оправдание их поступкам, не видят в их намерениях рисков, сочувствуют психологическим травмам и переживаниям, но при этом откровенно перекладывают всю вину на силовиков.
Как правило, такие издания и паблики не заинтересованы в том, что глубоко вникать в предпосылки возникновения таких угроз, подростковую психологию и особенности воспитательной системы в стране. Приоритетная задача — очернение работы российских стражей порядка. И это — в корне неправильно.
Дамаскин и Красинский в своей статье акцентировали: «Совершенные в 2020 г. попытки «колумбайна» в учебных заведениях г. Саратова и г. Керчи вновь заставляют критически оценить систему обеспечения безопасности образовательных организаций и профилактики правонарушений среди обучающихся».
Противодействие таким преступлениям и попыткам их совершения, и это вполне очевидно, является предпосылками для активизации системной профилактической работы с подростками. В нее должны быть вовлечены и семьи, где зачастую последними узнают о криминальных наклонностях детей, и школы.
Есть вопросы и к системе здравоохранения. В упомянутой выше статье отмечается:
«Ссылаясь на врачебную тайну, медицинские организации не информируют правоохранительные органы о лицах, имеющих психопатологии, наркотическую и алкогольную зависимость, оформляющих разрешение на оружие. Так, ученик 7 класса, совершивший акт «колумбайна» в г. Вольске (Саратовская область, 28 мая 2019 г.), наблюдался у психиатра, имел суицидальные наклонности, проявлял интерес к оружию, однако данная информация в полицию не поступила».
Но роль сотрудников образовательной системы в противодействии появлению «школьных стрелков», в идеале, видится главенствующей. Зачастую педагоги и школьные психологи игнорируют, ну, или скажем так, не своевременно реагируют, на травлю в школе и проблемных подростков.
Такого быть не должно. В прессе озвучивались данные, что практически каждый третий российский школьник так или иначе сталкивался с травлей, моральным и насильственным воздействием обидчиков.
«Травля (буллинг — англ. bullying) — агрессивное преследование одного из членов коллектива (особенно коллектива школьников и студентов, но также и коллег) со стороны другого, но также часто группы лиц, не обязательно из одного формального или признаваемого другими коллектива».
Естественно, просто обязаны активнее работать с подростками из неблагополучных семей или живущих без родителей, с бабушками или родственниками, социальные службы. В противном случае, нам придется ставить стальные решетки и полицейские экипажи входе в школу, как это давно делается в неблагополучных американских кварталах.
Поэтому нельзя считать, что проблема скулшутинга — это забота только силовиков. Такой подход является лишь перекладыванием ответственности на крайних.
Силовикам пока удается держать ситуацию под контролем. Но надолго ли их хватит?
