Исторические мифы Кавказа: Канжальское сражение. Чужой против Хищника?

Начиная с 80-х годов наблюдаю одну и ту же хворь, поразившую буквально все народы бывшего Союза: все принялись приукрашивать свою историю, а то и вовсе выдумывать фантастические истории на ровном месте.

Хворь оказалась столь заразной, что даже те народы, история которых хорошо прослеживается и изобилует множеством славных страниц, не смогли устоять перед соблазном, и активно дописывают ее дополнительными баснями.

Так и вспоминаются слова одного киногероя: «Пойдем со мной – тоже свидетелем будешь. Дополнительно!»

Сразу обозначу, что увязывать свою самооценку с подвигами или провалами предков считаю неверным. А в отношении предков считаю достаточным того, что они смогли выжить в условиях, в которых мы бы с вами, дорогой читатель, скорее всего, «коньки бы отбросили». Увы, кому-то этого мало.

В свое время рассматривал русские мифы, украинские мифы, теперь не грех бы взяться за кавказские – за Канжальское сражение, которое состоялось в 1708 году, и по масштабу было сравнимо с этаким «Сталинградом XVIII века», но которое было замечено только в конце века ХХ.

Именно тогда кабардинские (больше никакие!) историки обнаружили, что это сражение, «случившееся» в ущельях Малки и Баксана в 1708 году, нанесло крымским татарам полное поражение, которое было столь чудовищным, что это перекроило всю историю Восточной Европы и даже привело к поражению шведских войск под Полтавой.

Если локализировать место сражения, то оно «происходило» на плато которое звучит как «Къан жол», откуда и название битвы. Вот только ни один из трудов современников этого события не указывает оное.

Возникает вопрос: а откуда тогда уверенность в том, что здесь было разбито, как утверждают кабардинские «чудиновцы», войско численностью от 60 до 300 тысяч (о цифре пока не договорились), из которых погибло тысяч 50–60?

Наверное, там были обнаружены следы битвы. Таковые и в самом деле обильно обнаруживаются в местах крупных сражений, сколько бы их ни «чистили» черные археологи.

Даже в местах столкновений русских войск с монгольскими по сей день находят множество таких вещдоков. Хотя, с той поры прошло не 300, а почти 800 лет, и сражения были все же не столь масштабными, как описывается Канжальское.

Однако никаких артефактов, тем более многочисленных, там почему-то так и не нашли. Обидно, наверное.

Причин на самом деле две: во-первых, очень хочется закрепить за собой Приэльбрусье. А во-вторых название у местности очень удобное, ибо переводится как «Кровавая дорога». Логично предположить, что тихое мирное место так не назовут.

Однако нет – назовут и аж запросто. Мы с высоты своих диванов уже забыли, что мирная жизнь вообще-то тоже требует крови. Кто не верит – пусть сходит на бойню: впечатления гарантированы.

Нет, бойни на том месте не было. Просто живущие в этой местности балкарцы, которые в 80-х годов вдруг стали мешать кабардинским историкам (хотя до этого их наличие никого не волновало) в основе своей хозяйственной деятельности ставку делали на скотоводство.

Гоняли скот с одного пастбища на другое, и один из путей шел как раз по этой Кровавой дороге. Обилие сланцевых пород приводило к тому, что на этом отрезке пути, животные часто ранили ноги. Вот и объяснение названия и того, почему на плато с таким брутальным названием не обнаружено следов крупных сражений.

Все источники, с которыми доводилось иметь дело, располагают тогдашнюю Кабарду в стороне от этой местности и никак не упоминают Эльбрус, который почему-то появляется в цитатах былых историков только когда их «цитируют» кабардинские псевдоисторики, зачем-то подставляющие подобными «трудами» свой же народ.

Масштабное сражение крайне маловероятно еще и потому, что тогдашняя Кабарда еще не была единой. Более того – она была разобщена, и различные князья нередко враждовали друг с другом и вставали на сторону то русского царя, то различных ханов и эта картина не была устойчивой.

К тому же эти удельные владения были малочисленными и вряд ли могли мало того что объединиться в единое войско, так еще и набрать те 6–8 тыс. воинов, о которых говорят сочинители Канжальского сражения.

Однако эти личности упорно говорят о Кабарде, как об огромной и наиболее обширной стране Северного Кавказа, мощь которой была столь велика, что Крымское ханство должно было непременно ослабить Кабарду, чтобы та не смогла оказать помощь русской армии Петра I.

Разумеется, это не значит, что кабардинцы были плохими воинами, или что их можно было вообще не брать в расчет. Нет, просто политическая ситуация в Кабарде в ту пору была другой.

Тогдашнюю Кабарду располагали в стороне от этих мест – ближе к побережью Азовского моря, в районе Таманского полуострова. Это была общность мелких феодальных владений, которые объединяло общее происхождение, вера и обычаи, но не общая власть.

К слову, в советское время виднейшие кавказоведы, в том числе и из северокавказских республик, почему-то упорно молчали о «Канжальском сражении», хотя оно просто великолепно ложилось в теорию братских народов и роли кабардинского ополчения, закрывшего своим мужеством крымско-турецкую агрессию и оказавшего помощь братскому русскому народу.

Однако процесс начался и в конце нулевых даже стали проводиться научные конференции, в которых это сражение обсуждалось как реальность и даже говорилось о Кабардинско-Крымской войне 1707–1708 годов.

Как и следовало ожидать, ни к чему, кроме обострения межнациональных отношений в регионе, это не привело. Впрочем, праздники по этому случаю были довольно живописными.

По каким-то неясным причинам было решено, что сражение случилось 18–20 сентября. Османские татарские и российские источники для этого оснований не дают. А других источников вообще-то и нет.

При этом в них описываются события, которые и войной-то можно назвать с большой натяжкой. Скорее это был конфликт. Кабарда мешала только тем, что налоговые поступления с нее крымский хан получал когда как. К этому добавлялись регулярные набеги, дестабилизирующие ситуацию в данной местности.

В 1707 году Калга Менгли-Гирай отправился в Кабарду, чтобы наказать местных жителей за набеги, которые они совершали совместно с русскими, но, несмотря на почти год, который он провел там, цели он не достиг. Тогда через год за дело взялся сам Каплан-Гирай.

Однако его поход больше походил на военно-дипломатическую миссию. Уж слишком много он взял с собой исламских ученых и слишком беспечно двигался по местности. Причем его войско описывается как небольшое – не более 5 тысяч человек (а не 60–300 тыс.).

Также в источниках говорится, что его войско расположилось «среди холмов Талал», а ни в каком ни в Приэльбрусье. Тогда-то на него и было совершено нападение, которое было совершенно неожиданным. Уцелевшие крымцы спаслись бегством.

Собственно это столкновение попало в поле зрения османов по большей части потому, что в ту ночь погибло много знати, включая все тех же богословов.

По большей части все это потребовалось для того, чтобы обозначить Приэльбрусье как исконно кабардинские земли, устранив отсюда другие народы.

Учитывая то, что это регион привлекателен с туристической точки зрения, нет ничего удивительного, что борьба за него развернулась именно в постсоветский период, когда перетягивать стали не только историю, но и возможные источники дохода.

В заключение хочется отметить, что тогдашняя Кабарда была не просто разобщена и относительно немногочисленна, но и ее вооружение значительно уступало вооружению крымцев. В ходу были луки и стрелы, из-за чего кабардинцы ценили помощь вооруженных огнестрелом русских.

Однако нужно быть очень наивным, чтобы поверить в то, что кабардинское ополчение, вкупе с наверняка небольшой группой русских (если таковые там вообще присутствовали), могло нанести поражение сильному 100-тысячному войску.

Да и само это число (100 тыс.) вызывает скепсис, поскольку общая численность воинов Крымского ханства составляла не более 150 тысяч. И никто и никогда не стал бы тащить две трети своих вооруженных сил в горы Кавказа, чтобы просто покарать Кабарду за набеги.

И уж тем более никто не втиснул бы это воинство на плато «Къан жол», как не смог бы и улетучиться оттуда, не оставив никаких следов.

Напоследок скажу: давайте не будем оскорблять память предков, приписывая им несуществующие деяния. Ведь тем самым мы даем понять, что реально сделанное ими считается нами – их потомками, – недостаточным и не заслуживающим уважения. И это относится ко всем народам и не только Кавказа.