Абхазские фамилии: досье для любознательных. Часть 3-я

В Абхазии, судя по данным различных источников, существовало два рода князей, из которых первый состоит из представителей рода Чачба, а второй – из всех остальных княжеских родов. Князья из упомянутого здесь владетельного рода были наиболее могущественны. Их покровительство считалось, как справедливо отмечает Г.А. Дзидзария, «выше покровительства каждой из тавадских фамилий, а потому и лица, приближенные к владетелю, всегда могли рассчитывать на увеличение числа своих подвластных». В Абхазии, согласно Г.А. Дзидзария, постоянно шёл процесс возвышения одной фамилии за счёт других, но возвышения только до известной степени. (Дзидзария, 1958, с. 149).

Наиболее старинными и уважаемыми считались князья из фамилий Ачба, Маршаниа, Инал-ипа, Дзапш-ипа, Эмхаа, Чаабалырхуа, Чхотуа. Исконными и наиболее влиятельными из дворян считались представители 11 фамилий, из которых старинными являлись Званба, Маан и Лакрба. Дворяне из других фамильных групп распадались на несколько категорий, среди которых немало было тех, кто в народе носил насмешливые наименования типа «аамсҭа кьаҿ» (короткий дворянин) или «ҳǝынҵǝылаха» (застрявший в грязи).

Сословие «ашнакума», пользовавшееся правами мелкого дворянства, формировалось из верхушечного слоя крестьян и появилось не ранее конца XVIII – начала XIX веков. Сам термин – «ашнакума» (ашьнаҟǝма) происходит от грузинского слова «шинакма», что означает «домашний раб». По словам Ш.Д. Инал-ипа, «шинакмы и другие прислужники прибыли в Бзыбский округ с упомянутой княжною Тамарой Дадиани, которая была замужем за абхазским владетельным князем Сафарбеем в начале XIX века». (Инал-ипа, 1965, с. 502).

Численность представителей данной социальной категории в Абхазии была невелика. Она составляла от 910 человек в 1865 году до 1800 человек, претендовавших на принадлежность к категории «ашнакума». Формирование представителей данной прослойки, в основном, происходило за счёт выходцев из адыгских племён и Мегрелии. Статус шинагм считался выше статуса крестьян из категории «анхаю», однако сами «чистые» крестьяне не признавали их особых привилегий. Более того, роль прислуги и надзирателя, которую шинагмы выполняли в имениях князей, вызывало у свободных крестьян чувство отвращения к их обязанностям. При всем при этом фактическими представителями сословия «ашнакума» являлись, согласно существующим материалам, далеко не все представители той или иной фамильной группы, причислявшей себя к этой прослойке.

Приведём несколько примеров. Представители фамилии Гублиа издавна принадлежали к влиятельной крестьянской фамилии. После неудачного заговора князей Дзапш-ипа против владетельного князя Абхазии Келешбея Чачба один из представителей фамилии Гублиа, Софыдж, так же, как и Мадж Цихичба, бежал в абреки вместе с князьями Дзапш-ипа. Вскоре Софыдж создал шайку разбойников из цебельдинцев, псхувцев и ахчипсхувцев, которая впоследствии стала знаменитой своими нападениями на имения владетельного князя. Последний владетель Абхазии Михаил Чачба, не имея возможности прекратить грабежи силой, решил «привлечь к себе Софыджа обещанием ему разных выгод». (Антелава − Дзидзария, 1953, с. 256). Согласно «Материалам к истории Абхазского княжества», «Софыдж принял предложение, был обласкан владетелем». Он «исполнял при нём обязанности шинагмы», а затем сын его Ханашв «был сделан владетелем моуравом» в селе Лыхны. Как особо подчёркивается в «Материалах», на звание шинагмы среди фамилии Гублиа имеют право «только потомки Софыджа», причём «остальные же члены фамилии Гублиа не имеют никакого права считать себя шинагмами и должны оставаться в том же звании анхае, и до и после выхода Софыджа в абреки и поступления его на службу владетеля». (Антелава – Дзидзария, 1953, с. 256).

Среди всех представителей фамилии Пилиа, причисляющих себя к категории «ашнакума», членами данного сословия могут считаться только те, которые являются потомками Джогория Пилиа. «Все остальные члены этой фамилии, − говорится в «Материалах к истории Абхазского княжества», − остались в звании «анхае». (Антелава – Дзидзария, 1953, с. 296).

«Князья и дворяне, − пишет А.Б. Крылов, − находились на вершине общественной пирамиды, но социальный статус анхаю также был весьма высок. Анхаю были одновременно и крестьянами, и воинами, распространённой была практика аталычества – воспитания княжеских и дворянских детей в крестьянских семьях, с которыми устанавливались отношения «молочного» родства. Часто поддержка анхаю решала исход феодальных усобиц, так что князья и дворяне стремились укреплять свои связи с наиболее многочисленными и влиятельными крестьянскими фамилиями». (Крылов, 1999, с. 57-58).

Здесь следует отметить, что по особенностям социального устройства своего общества Абхазия была наиболее близка к адыго-убыхскому миру. Здесь не существовало феодальной собственности на землю. Свободные общинники из так называемой категории «чистых крестьян» («анхаю цкя») составляли почти все население страны. Не было здесь и крепостного права. Такое поземельное право, по замечанию абхазских историков, ставило низшие сословия вне зависимости от привилегированных. (Бгажба – Лакоба, 2006, с. 248). Даже абхазские рабы («ахашвала»), прослойка которых сформировалась в результате пленения людей в Западной Грузии и на Северном Кавказе, в условиях Абхазии имели право жениться и обзавестись своей семьёй, причём владельцы рабов наделяли их землёй и утварью, после чего они переходили в условно зависимую низшую категорию крестьянства («ахоую» или «агыруа»).

Представители крестьянского сословия «анхаю», численность которого в рамках всего крестьянского сословия до второй половины XIX века доходило до 90 и более процентов, зорко оберегали народный обычай от посягательств со стороны высших сословий. Гордясь своим чисто крестьянским происхождением и отказываясь от дворянских титулов, они во многом идеализировали легендарное прошлое, отмечали порочность века князей Чачба и прославляли век князей и царей Ачба. Оценивая эти «века», представители крестьянского сословия «анхаю» исходили, прежде всего, из положения в области брачно-семейных отношений в народе. «Если раньше, − пишет Ш.Д. Инал-ипа, − правила экзогамии были обязательны для всех, то в поздний период развития классовой дифференциации уже далеко не все князья и дворяне, стремившиеся увековечить свои кастово-сословные привилегии, считали нужным подчиняться всем строгостям этого закона обычного права». (Инал-ипа, 1954, с. 11).

Иначе обстоит дело с потомками зависимых сословий из категорий «ахоую», «амацуразку» и тем более «ахашвала». Сегодня они в тоне, не терпящем возражений, утверждают о своём «чисто» крестьянском происхождении. Причём любое сомнение собеседника в их принадлежности к указанному сословию они воспринимают как тяжкое оскорбление. А их соседи, односельчане и просто знакомые «во избежание конфликтов предпочитают не затрагивать этой опасной темы в присутствии представителей былых зависимых сословий». (Крылов, 1999, с. 61).

Высшие и низшие сословия были связаны молочным родством («аталычество»), сущность которого состоит в том, что ребёнок из привилегированного сословия вскоре после рождения отдавался на воспитание в крестьянскую семью. Непременным условием для установления между фамилиями аталыческих связей являлся факт отсутствия генетической близости между аталыком и воспитанником. Тем не менее, некоторыми полевыми материалами отмечаются немногочисленные факты родства по аталычеству представителей одной и той же фамилии. Например, сын Михаила Чачба воспитывался в доме княгини Кесарии Дадиани, матери князя Григория Чачба. А Састангаз Маршан, во избежание дальнейшего осложнения конфликта между двумя ветвями дальцев и джгердинцев, был вынужден прибегнуть к воспитанию Алмахсита Маршан, своего опасного дальского сородича. (Инал-ипа, 1988, с. 66).

Зажиточные крестьяне из категории «анхаю» старались никого не воспитывать, отказываясь от предложений взять на аталыческое воспитание детей представителей княжеско-дворянского сословия. Так поступили, например, эшерские крестьяне из родов Агрба и Кецба, Хасан Бигуаа, Камшиш Гулиа и многие другие. Такое поведение крестьян свидетельствует о силе и влиянии их класса. Оно, безусловно, служит показателем определённого уровня социального статуса, занимаемого ими в абхазском обществе. Но, тем не менее, в Абхазии более характерно обстоятельство, при котором княжеско-дворянские и крестьянские фамилии становились родственниками, связанными по аталычеству на протяжении жизни большого числа поколений. В случае ослабления аталыческих связей представители сторон старались возобновить родство по аталычеству, повторно воспитав кого-нибудь из той же родственной группы. Так, например, вековыми узами аталычества связаны Ачба и Ахуба, Чачба и Квициниа, Маршаниа и Адзынба, Лакрба и Тванба.

В отличие от крестьян из категории «анхаю», низшая прослойка крестьян в массе своей была свободна от аталыческих обязанностей. Тем не менее, в начале XX века, в период отмирания аталычества, представители высшего сословия вынуждены были «принимать аталыком любого охотника на эту роль, в том числе нередко самых невидных и бедных представителей крестьянства, а также разных пришлых людей, которых они прежде не удостаивали этой «чести». (Инал-ипа, 1988, с. 70-71). Крестьяне из низших категорий выступали в качестве аталыков не только по отношению к потомству абхазских князей и дворян, но и по отношению к детям крестьян из категории «анхаю», которых они охотно брали на воспитание.

Как мы отмечали выше, одним из факторов, определявших и до сих пор определяющих уровень социального статуса абхазских фамилий, является чёткое исполнение абхазами всех правил и обязанностей, проистекающих из закона кровной мести. Кровная месть возникла как эффективная форма самообороны. Её обязанность была священна, так как в народе она воспринималась в качестве нерушимого закона чести. Долг кровной мести не знал принципа давности. Он переходил по наследству от отца к сыну и преследовал не только кровного врага, но и членов его рода. До совершения акта мести человек, на котором лежит этот долг, считался отверженным. Он должен был покинуть родной очаг и скитался по лесам и горам. Кровник, как указывает Ш.Д. Инал-ипа, не мог появляться в обществе, участвовать в каком-либо торжестве, заботиться о благоустройстве своей жизни, заниматься полезной деятельностью, вступать в брак. (Инал-ипа, 1965, с. 436).

Кровная месть становилась наиболее частой причиной образования новых фамилий, перемещения людей в одиночку, целыми семьями и даже целыми родами. Этот обычай стал причиной: 1. Образования фамилии Хокориа, предки которых проживали в селе Баслаху Очамчырского района и носили фамилию Кикориа. 2. Мегрелизации части представителей фамилии Кикориа, родоначальник которых бежал из села Баслаху в Самурзаканскую Абхазию. 3. Образования трёх фамилий – Дасаниа, Дарсаниа и Дарсалиа − из одного корня. 4. Появления в Бзыпской Абхазии Башкута Еник – родоначальника рода Еник, являющегося абхазской фамилией убыхского происхождения. 5. Переселения в село Дурипш в 1813 году самурзаканского крестьянина Маджи Кварацхелия, совершившего убийство жестокого и похотливого удельного князя Самурзаканской Абхазии Манучара Чачба и оправданного народным судом. 6. Переселения в село Джирхва фамилии Чыкь-ипа (Сергегиа) после убийства князя за то, что его слуги надругались над честью одной из представительниц данной фамилии. 7. Появления фамилии Сымсым у потомков Уазбака Смыр, убившего на традиционном спортивном поединке побеждённого князя, оскорбившего его честь. 8. Переселения шести дворов фамилии Читанаа из самурзаканского селения Чхуартал в Бзыпскую Абхазию из-за убийства одного из князей Эмхаа. 9. Переселения в Абхазию из черкесского села Джамбачей Селима Канокуа и образования уже в Абхазии абхазской фамилии Канхуа. 10. Переселения трёх братьев Ахба из аула Апсуа, расположенного в Карачаево-Черкесии, в Псху, а затем в село Ачандара из-за убийства какого-то богатого и знатного человека. 11. Переселения двух представителей рода Мацба на Северный Кавказ по причине похищения ими девушки из влиятельного рода, в результате чего один из братьев был убит разбойниками, а другой прибыл в аул Бибаркт к князю Бибердову и назвался фамилией «Туков». 12. Образования фамилии Джениа от фамилии Куджба, молодой представитель которой бежал от кровной мести из родных мест со своей матерью и беременной женой, разрешившейся в лесу, под тенью старого дуба. 13. Переселения по причине убийства придворного князя из абазинского аула Лоова в Кабарду одного из Шереметовых, род которого происходил из Абхазии, и образования в Кабарде уже кабардинской фамилии Шереметовых абхазо-абазинского происхождения. 14. Образование на территории Самурзаканской Абхазии трёх новых фамилий – Угвари, Марохия и Ростобая бежавших по причине убийства из Абжуйской части страны. 15. Переселения по причине убийства из района Сочи в Абхазию трёх братьев Аджинджал, которые пришли к пакуашским князьям Ачба и попросили одного из них разрешения дозволить им воспитать его будущего ребёнка. 16. Переселения в южную часть Абхазии «по каким-то неприятным обстоятельствам», возможно, по причине кровной мести, родоначальника мегрельской фамилии Сиргинава, происходящей от абхазской фамилии Цымцба. 17. Переселение по причине убийства из села Джгерда Очамчырского района в село Лыхны Гудаутского района предка фамилии Цейба, который носил иное фамильное имя – Цыба. 18. Переселения в село Кындыг Очамчырского района из села Лыхны нескольких братьев Урыса Лакоба, отравившего 16 октября 1822 года владетельного князя Абхазии Дмитрия Чачба (Шервашидзе), которые на месте изменили свою фамилию на Лакуатаа (Лаквитава). 19. Образования фамилии Какубава от абхазской фамилии Цыцба в результате убийства Бабышем Цыцба вождя одного из садзских племён. 20. Образования фамилии Шария от абхазской фамилии Шакрыл по причине убийства некоего дворянина и многих других событий.

Как мы отмечали выше, уровень социального статуса абхазских фамилий в обществе во многом зависел от их древности, т.е. времени их возникновения. Но древность фамилии сама по себе не способствовало укреплению её социального статуса: нужно было знать свою генеалогию, помнить историю своей фамилии и основные биографические сведения своих предков. По времени своего зарождения абхазские фамилии делятся на несколько групп: 1) группу древнейших фамилий; 2) группу фамилий, возникших в период с XIII по XVIII век; 3) группу фамилий, образовавшихся в период с XIX века по XX век.

ЛИТЕРАТУРА:

Антелава – Дзидзария, 1953 – Антелава И., Дзидзария Г. Материалы к истории Абхазского княжества. Тбилиси, 1953.

Бгажба – Лакоба, 2006 – Бгажба О.Х. – Лакоба С.З. История Абхазии. Сухум, 2006.

Дзидзария, 1958 – Дзидзария Г.А. Народное хозяйство и социальные отношения в Абхазии в XIX веке. Сухуми, 1958.

Инал-ипа, 1954 – Инал-ипа Ш.Д. Очерки по истории брака и семьи у абхазов. Сухуми, 1954.

Инал-ипа, 1965 – Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. Сухуми, 1965.

Инал-ипа, 1988 – Инал-ипа Ш.Д. Труды. Сухуми, 1988.

Крылов, 1999 – Крылов А.Б. Постсоветская Абхазия. Традиции. Религии. Люди. Москва, 1999.

(Продолжение следует).