Возможно ли родноверие среди мусульман?

Родноверием сегодня уже никого не удивишь. По большей части оно нам известно по славянскому родноверию, однако не стоит считать, что это сугубо наше явление. Оно даже не только европейское.

Традиционно возрождение интереса к язычеству на постсоветском пространстве объясняют духовным вакуумом, который образовался после краха коммунистической идеологии.

Довольно странное объяснение, поскольку непонятно тогда откуда аналогичный интерес к язычеству в западных странах. Тогда начинают говорить о том, что причина в том, что христианская идеология доказала свою несостоятельность и, опять же – вакуум, который пытаются заполнить язычеством.

На мой взгляд, и это объяснение довольно сомнительно, поскольку некоторые люди вообще живут без идеологии, без религии и вроде не «жужжат». К тому же много таких, кто никакого краха христианства или коммунизма (или чего-либо еще) не признает и продолжает придерживаться этих идеологий.

Более убедительным кажется вариант, что интерес к язычеству (а, следовательно, к исконным религиозным традициям своего народа) объясняется возросшим чувством национальной идентичности и нежеланием растворяться в общемировой массе.

Мировые же религии этому, как ни крути, способствуют. Хотя националистов можно найти и среди христиан или мусульман.

Вот о последних и хотелось бы рассказать на примере черкесов. Очень интересная история, поскольку среди этого по большей части мусульманского народа активно ширится свое родноверие, которое черкесы называют хабзизмом или хабзе.

Обычно неоязычников находят на постхристианском пространстве, а среди мусульман их искать не принято, поскольку считается, что ислам – это некая монолитная глыба, которой никакое родноверие не грозит. Однако это не так: в мире ислама противоречий не меньше, чем на христианском пространстве.

Не следуют забывать что адыги (черкесы) – это не пакистанцы. Это часть современного западного мира, которой западные тенденции намного ближе, чем, скажем саудовские. И глобализм черкесам угрожает не меньше, чем, скажем, финнам или удмуртам.

При этом у адыгов есть еще одна большая проблема: некогда большая их часть была депортирована. Причины депортации – отдельная тема, но, каковы бы они ни были, дети депортированных сейчас живут почти по всему миру и многие хотят вернуться на родину. Об аналогичном мечтают и российские черкесы.

К этому следует добавить, что в советское время адыгские народы делились на адыгейцев, черкесов, шапсугов и кабардинцев. Однако сейчас адыги видят себя единым народом с локальными отличиями, тем более что для этого есть больше оснований, чем, скажем, для идеологии панславизма.

Поэтому перед адыгами особенно остро стоит задача единения. И идеология национального черкесского возрождения не могла обойти вопрос религии.

Ислам не устраивает часть адыгских патриотов тем, что он космополитичен. И действительно, если делать ставку на него, то адыги, может, и не растворятся в западном обществе, но могут запросто раствориться в массиве исламского мира, чего они не желают.

Важно отметить и то, что двигателем национального возрождения являются по большей части адыгские интеллигенты, которые отнюдь не горят желанием превратиться в исламское государство или в один из множества его эмиратов.

Они четко отмечают, что их целью является просвещенное светское государство. И ислам в эту цель вписывается не особо. Поэтому все большая ставка (если не основная) делается на хабзе, поскольку он и светским нормам не противоречит и с другими религиями не конфликтует, и национальной идентичности способствует.

Важным отличием черкесского родноверия, от родноверия русского является то, что хабзизм не слишком противопоставляет себя исламу, тогда как славянское язычество достаточно агрессивно по отношению ко всем авраамическим религиям.

Это может объясняться тем, что в народном сознании черкесов не сформировалось столь негативного образа служителя господствующей религии, как у русских (что прекрасно иллюстрирует наш фольклор).

Черкесские родноверы считают, что Бог/Аллах/Тха говорил со всеми народами и всем посылал своих посланников, давал свои писание в т. ч. и к черкесам. Своим писанием адыги считают «Адыге Хабзе».

Но есть и такие родноверы, которые занимают по отношению к исламу более настороженную позицию, поскольку знают, что языческие религии уязвимы в том плане, что могут признать другие религии чужими, но равными себе, тогда как ислам (как и христианство) такого не признают никогда, и всегда будут стремиться к экспансии.

Пока что обходится без бурных конфликтов, но напряжение постепенно нарастает. Проблемой является то, что и к исламу, и к хабзе подходят не столько с религиозных, сколько с национально-политических позиций. И в этом плане ситуация очень похожа, на ту, что у нас.

Подавляющее большинство русских родноверов и православных могут конфликтовать друг с другом, но при этом крайне халатно относятся к духовному следованию своей религии, ограничиваясь декларированием причастности к ней. Религия для них является элементом национальной идентификации и не более.

У черкесов ситуация почти аналогичная, что выражается еще и в том, что, как и у наших родноверов, у адыгов культовым вопросам уделяется мало внимания. Хабзизм в этом плане больше похож на этико-философское учение, дополненное сохранившимися несмотря на исламизацию языческими чертами.

То, что религия практически всегда включает в себя мистическую или магическую составляющую в целом игнорируется. Впрочем, конфуцианство в этом плане еще более радикально, и тем не менее неплохо существует. Так что, почему бы не состояться и хабзизму?

Сам хабзизм представляет собой дуалистическое учение, где в мире действуют две противоборствующие силы – бог Тха и его антипод, как в зороастрийской концепции.

Человек же постоянно находится перед выбором, проводником какой силы ему быть. Свою религию хабзисты считают исключительно адыгской, а сам народ позиционируется как избранный жить в своем Храме.

Таковым является не сооружение, а сама территория Черкесии, и центром храма является гора Эльбрус. В эту концепцию прекрасно вписывается идея возвращения адыгов на территорию Храма.

Чтобы быть последователем хабзе достаточно следовать кодексу, желательно под руководством старшего наставника, которым может быть любой пожилой человек, хорошо знающий Адыге Хабзе. Часто переход в Хабзе сопровождается сменой исламского имени на адыгское.

Говорить о том, сколько сейчас среди черкесов хабзистов сложно. Однако не подлежит сомнению, что ислам в современном черкесском обществе имеет достаточно слабые позиции, что облегчает переход молодежи в ряды хабзистов.

При этом сохраняется общая для всех народов проблема: возвращение к языческим традициям (или их разновидности), конечно, способствует сохранению национального самосознания и некоторому единению.

Однако при этом нельзя не отметить и то, что одновременно с этим создается противостояние со своими же соплеменниками, исповедующими ислам. Именно на это указывают сторонники ислама, как основы черкесского самосознания.

Но при этом они не замечают того, на что справедливо указывают хабзисты: ислам – не национальная религия и может способствовать утрате национальной идентичности. Как разрешат этот узел черкесы – покажет время.