29 января отмечается 78-летие освобождения Майкопа от немецко-фашистских захватчиков. Воспоминания очевидцев Репортаж "СА" из Энемского инфекционного госпиталя На лед. Круглый год. Материал «СА» о работе в Майкопе ледовой арены ЦУР Адыгеи – новая возмож

Воспоминания останутся в сердце

Оккупация Майкопа длилась около шести месяцев — с 9 августа 1942-го по 29 января 1943 года. За это время фашисты принесли много зла и горя местным жителям: более четырех тысяч майкопчан были замучены в гитлеровских застенках или расстреляны на восточной окраине города, в Конюховой балке. Покидая город, фашисты стремились нанести как можно больший урон городскому хозяйству. Были взорваны мост через реку Белую (там, где сейчас расположена Майкопская ГЭС) и водокачка, сожжены многие здания. Но никакие разрушения и зверства захватчиков не могли сломить силу духа майкопчан, их веру в скорое освобождение, в окончательную победу над врагом. С тех трудных, но героических времен прошел не один десяток лет. Многим свидетелям оккупации — уже далеко за восемьдесят. Своими воспоминаниями о том, как это было и как Майкоп не хотел покориться врагу, с «СА» поделилась давний друг газеты, наша постоянная подписчица Галина Антоновна Тесля.
Вероломное нападение
Семья Галины Антоновны переехала в Майкоп в 1933 году. Сюда после окончания Ленинградского института борьбы с вредителями лесного и сельского хозяйства направили ее папу, Антона Лаврентьевича Щербина-Парфененко. В 1935 году они поселились в доме по улице Советской, в котором наша собеседница живет и сейчас.
— Я хорошо помню 22 июня 1941 года. Это было воскресенье. После обеда мама, папа, я и две моих старших сестренки вернулись от гостей. Окна в доме были распахнуты, папа включил радио, и мы услышали: «Без объявления о войне на нашу страну вероломно напала фашистская Германия…» Папа сразу же изменился в лице, у мамы навернулись слезы на глаза. Мы, дети, замерли… Мне было десять лет, и я спросила у мамы: «Война у нас в Майкопе? Если нет, то чего же мы переживаем?» Как было понять ребенку, что война, где бы она ни шла, — это очень страшно! — вспоминает Галина Антоновна.
Вскоре война пришла и в Майкоп. Родители маленькой Галины предпринимали попытки эвакуироваться, но им не на кого было оставить корову, а с ней передвигаться на большие расстояния было проблематично. Уже перед оккупацией они все же сделали попытку и ушли пешком в станицу Курджипскую.
— Но дальше идти мы уже не рискнули. В это время немцы уже вошли в Майкоп, и мы решили возвращаться домой. Днем мама ушла к нашей тете — она жила по улице Прямой. Мы с сестрами ближе к вечеру решили идти ей навстречу. Шли по улице Крылова и услышали свист пуль. Эта улица простреливалась немцами. Мы этого не понимали, просто шли гуськом, прижавшись друг к другу. Нам повезло, что пули в нас не попали. Тетя и мама встретили нас с полными ужаса глазами. Все были очень напуганы. Во дворах все горожане еще перед наступлением фашистов на Майкоп вырыли окопы. В таком окопе мы и переночевали, а рано утром огородами ушли домой. Мама строго-настрого наказала не уходить со двора. А чтобы отвлечь, велела нам почистить медный самовар, — продолжает свой рассказ Галина Тесля.
По ее словам, самовар был большой, старинный и его нужно было чистить толченым кирпичом. Устав от этой работы, маленькая Галя ушла за угол дома и принялась играть. Заигравшись, не сразу обратила внимание, что к ней подошел военный. Она подняла голову и увидела на пилотке незнакомца эмблему — череп с перекрещенными костями. Это она запомнила очень отчетливо. Потом уже, учась в школе, Галина узнала, что в Майкопе стояла немецкая танковая дивизия «Мертвая голова».
— Я молча смотрела на незнакомца, а он на меня, — вспоминает Галина Антоновна.— Как только он отошел, я помчалась со всех ног домой. Забежав в комнату, увидела такую картину: у стены стоит мама, прижав к себе моих сестричек, и прямо в наше окно — оно выходило на улицу — было наставлено дуло танка. Тот немец, с которым я встретилась во дворе, вышел на улицу из нашего двора и пошел к нашим соседям. Следом за ним уехал и танк. Во второй половине дня к нам во двор заехали румыны на телегах, запряженных лошадьми. Они обшарили сарай, кладовку, забрали все съестное, пообедали и вечером удалились…
Комендантский час
Вскоре в Майкопе был введен комендантский час — после 18.00 выходить на улицу запрещалось. Во всех школах города были развернуты немецкие военные госпитали. Немцы расселялись по домам горожан, занимая лучшие комнаты. А порой даже выселяя хозяев в сарай или просто выгоняя их на улицу.
— У нас дом был новый, еще не достроенный. В тех комнатах, что уже были отремонтированы, к нам подселили врачей, — вспоминает наша собеседница. — Я их всех хорошо запомнила. Один из них, Карл, был страшным человеком. Он подзывал нас и показывал фотографии расстрелянных, повешенных, замученных людей. При этом он восклицал: «Это партизан!»
По воспоминаниям Галины Тесли, еще один немец все свободное время проводил, дрессируя их спаниэля. Он дал понять, что у него дома такая же собака. Его любимым развлечением было кормить пса хлебом с медом…
— Мы должны были любоваться этим «представлением», будучи голодными… Продуктов в то время было не купить, магазины не работали, те скудные запасы круп, муки, что были у нас, мы съели и голодали… — рассказывает Галина Антоновна.
Она добавляет, что фашисты часто устраивали облавы. Перегораживали несколько кварталов улицы автомобилями или мотоциклами с двух сторон, а когда скапливалось достаточно людей, выходили навстречу с автоматами наперевес. В облаву однажды попали и старшие сестры Галины.
— Они ушли из дома еще днем. Было уже двенадцать часов ночи, мы с мамой не находили себе места от волнения, потому что их до сих пор не было. Наконец они вернулись — уставшие, все в пыли… — говорит Галина Антоновна.
Оказалось, что их, в числе других ребят и девчат, фашисты погрузили на автомобиль и отвезли в район старого кладбища, где велели грузить в вагоны зерно. Фашисты увозили из Адыгеи все подряд: и зерно, и песок, и чернозем. Зачастую девушек посылали чистить картошку на кухню в военные госпитали или убирать помещения, в том числе в штабе.
— Старшую сестру как-то направили на кухонные работы в военный немецкий госпиталь, что находился в школе №17, — сейчас это гимназия №5. Вдруг она услышала страшный крик и испугалась… Повар ей велел идти домой, что она и сделала. Уже на следующий день она узнала, что у одного из немцев якобы пропала зажигалка. В этой пропаже обвинили военнопленного — их тоже иногда привлекали к хозработам. Они его сильно мучили, а через день этот немец благополучно нашел свою зажигалку! — вспоминает собеседница «СА».
Зверства оккупантов
С дрожью в голосе рассказывает Галина Антоновна и о страшном горе, которое случилось в семье ее знакомых:
— Они жили по улице Ленина, и недалеко от их дома открылось немецкое казино. Квартирант, живший в доме у наших знакомых, велел их семнадцатилетней дочери явиться туда и танцевать. Она, конечно же, не пришла. Вечером, когда вся семья ужинала, в дом ворвался этот фашист. Наставил дуло пистолета на каждого члена семьи по очереди, затем подошел к девушке и спросил: «Ты комсомолка?» Она промолчала, и он хладнокровно выстрелил в нее в упор...
Рассказала Галина Тесля и о том, что брат этой девушки несколько раз попадал в облавы. Фашисты задерживали молодых ребят и отправляли в том числе в район горы Индюк, где шли бои, подвозить на ишаках боеприпасы на позиции. Некоторых заставляли проходить по полю, чтобы проверить, не заминировано ли оно. Многие ребята погибли в результате таких облав. В очередной раз, попав в облаву — а это случилось ближе к вечеру, в дождливый ненастный день, — юноша решил во что бы то ни стало бежать: спрыгнуть с кузова автомобиля. И это ему удалось. Позднее он рассказывал, что прислушивался, стараясь понять, где именно едет машина. По ходу движения он понял, что они въезжают на мост через реку Белую. Мост в то время был деревянным. Точно рассчитав, когда машина въедет на мост, юноша оттолкнул автоматчика и выпрыгнул за борт. Машина остановилась, немцы, решив, что парень спрыгнул в воду, стали стрелять из автоматов. А вскоре уехали. Юноша же в это время поднялся по откосу на гору, осторожно пробрался в Майкоп и пришел домой.
Вскоре в городе начались облавы и расстрелы евреев.
— Со мной в классе училась девочка Таня. Всю их семью, как и одноклассницу моей старшей сестры, фашисты расстреляли. У нас на квартале еще до войны работала почтальоном улыбчивая, приветливая женщина. Она и жила где-то по соседству от нас. Потом ее не стало видно… Семью завуча школы №9 — а мы жили недалеко от этой школы — забрали в гестапо. Их допрашивали об отце, который был в партизанском отряде. Во время одного из допросов в комнату завели и нашу почтальоншу — она была вся избита... Это фашисты сделали для устрашения семьи, чтобы они рассказали об отце-партизане. Но они ничего о нем не знали, и их все же отпустили… А ту женщину, скорее всего, казнили… — рассказывает об ужасах оккупации Галина Тесля.
Помнит она и рассказы жителей одного из ближайших домов, где жила семья Галины Антоновны. Они рассказывали, что в гостинице «Майкоп», в которой во время оккупации размещалось гестапо, был подвал, где гестаповцы мучили людей. Из этого подвала шел подземный ход на противоположную сторону улицы, и там, в одном из дворов многоквартирного дома, были небольшие сарайчики по типу кладовок. И в одном из них был выход из подвала. Оттуда ночами выводили заключенных, грузили в крытые автомобили и увозили на расстрел.
Таких случаев, когда во время оккупации гибли ни в чем не повинные мирные жители, немало. Галина Антоновна вспоминает то страшное время со слезами на глазах… Помнит она и то, с какой всеобщей радостью, с каким счастьем встречали горожане своих освободителей и как ликовали, когда завершилась немецкая оккупация Майкопа.


Источник: Газета Советская Адыгея