Правда ли, что Петр I переделал русскую армию на западный манер?

В российском сознании Петр I фигурирует как архиреформатор, переделавший все что можно (и далеко не все что было действительно нужно) на западный манер. Так ли это? Как насчет армии?

Петр Алексеевич, реформатором, конечно, был. Однако во многом описанная выше репутация объясняется тем, что он был еще и изрядный графоман, издававший указы по любому поводу и зачастую во время пьянок.

К тому же он был настолько влюблен в Запад, что позаботился о том, чтобы переделать Русь в том числе и по внешнему виду. В итоге, в его правление то, что могло остаться незамеченным, стало просто бросаться в глаза. И это касается, в том числе и армии.

Многие наши соотечественники думают, будто бы первые войска европейского типа появились именно благодаря стараниям Петра I.

На самом деле все было не так радикально. Военные реформы Петра были не столько новаторством, сколько продолжением дел, начатых задолго до него. Просто на фоне смены мундира, и смены терминов новаторством казалось вообще все.

Миф об отсталости русских войск связан с мифом о том, будто бы Русь пребывала в какой-то изоляции и за большим забором. Однако достаточно посмотреть на карту, чтобы понять, что Русь – не Тибет, чтобы можно было хоть как-то остаться в стороне.

С самого начала своего существования она контактировала со степняками на востоке и европейскими народами с запада. Контакты были далеко не всегда мирными, поэтому обмен вооружением и идеями шел почти непрерывно.

Первый отход от европейских стандартов был связан именно со степняками. В сражениях с ними европейское вооружение и тактика были неэффективными, что привело к своеобразным реформам.

После нашествия Батыя, показавшего, что традиционные дружинники (фактически те же рыцари) против монгольских армий бессильны, русская армия меняется еще больше, превращаясь в армию конных стрелков не недорогих лошадках.

После окончания ордынского периода, вновь актуальной становится западная угроза, и армия вновь трансформируется. Когда в Европе организованная и хорошо обученная пехота, дополненная к тому же огнестрельным оружием, закрывает эпоху рыцарства, это становится известным и на Руси.

Очень важно отметить, что дипломатические связи с Западом существовали всегда: на Западе довольно неплохо представляли себе, что творится у нас, а у нас имели представление о Западе, в том числе и о его военных наработках.

Послы и купцы в ту пору были фактически еще и шпионами. Нельзя забывать, что в ту пору хватало и обычных мигрантов в обе стороны и авантюристов, гораздых принять участие в военном конфликте на любой стороне.

Уже само появление стрельцов на Руси стало результатом реакции на мировые тенденции в военной сфере. В Смуту же русские активно сражались вместе со шведами (не против, а вместе). Да и взаимодействие с поляками тоже многому учило.

Активация действий на западе привела к тому, что царь Михаил Романов фактически сделал то, что Петр просто закончил – начал повышать военную мощь России, используя все самые современные наработки.

Чтобы максимально быстро внедрить западный опыт, на Русь массово приглашались военспецы из Европы. Имелись и целые полки наемников. Русские отличались от них только тем, что одевались по-другому.

Но и то не всегда, поскольку западные солдаты нередко предпочитали носить русскую одежду. Отчасти потому, что, когда своя изнашивалась, новую добыть не всегда было возможно, а отчасти потому, что русская была более функциональной.

Фактически суконный кафтан русского стрельца был куда удобнее камзола и лишь немного уступал шинели или черкеске. Так что отличить своих от чужих было возможно не всегда.

В первой половине XVII века русская армия показала значительно возросшую эффективность и к 1654 году царь Алексей Михайлович (вообще отличавшийся необычайно широким кругозором и любознательностью) основной силой своего войска сделал именно полки рейтар, гусар, драгун и пеших солдат европейского образца.

От петровских солдат они отличались только тем, что одевались на русский манер. Во многом это было результатом того, что по окончании Тридцатилетней войны в Европе масса военного люда оказалась не у дел, и многие из них рванули на Русь.

Грозный оскал будущей империи наши войска продемонстрировали уже при Алексее Тишайшем, который был не меньшим реформатором нежели Петр, просто был более уравновешен.

Беда была только в том, что последующие летописцы и особенно поэты, повелись по большей части на внешнюю сторону, поэтому, воспевая Петра, оставили в тени его гениального предка, способного проворачивать большие дела без шума, крика, налогов на бороды и принудительного внедрения табака. Впрочем, это не значит, что Петр был воспет незаслуженно. Просто не все его начинания были начинаниями как таковыми.