Жизнь / История / 09 июль 2021

О ПЕРЕПИСКЕ МИХАИЛА ЧАЙКОВСКОГО И АДАМА ЧАРТОРЫЙСКОГО С ИМАМОМ ШАМИЛЕМ И ЕГО НАИБАМИ

О ПЕРЕПИСКЕ МИХАИЛА ЧАЙКОВСКОГО И АДАМА ЧАРТОРЫЙСКОГО С ИМАМОМ ШАМИЛЕМ И ЕГО НАИБАМИ

В статье представлены результаты исследований о контактах представителей польского лагеря независимости во главе с Адамом Чарторыйским и имамом Шамилем и его наибами. На основе материалов, большинство из которых хранится в Библиотеке князей Чарторыйских в Кракове, можно предположить, что наиболее активными контакты были в 1840-х годах. В то же время в Стамбуле в качестве агента А. Чарторыйского пребывал Михаил Чайковский, автор всех писем, отправленных представителями польской эмиграции Шамилю и его наибам. Переписку подтверждают документы Библиотеки. Другим важным источником служат воспоминания М. Чайковского, дополняющие сведения переписки. Из них следует, что, скорее всего, первое письмо было отправлено агентом Адама Чарторыйского имаму в 1844 г., и обязательство доставить его взял на себя Людвик Зверковский. Следующим посланником с письмами М. Чайковского к Шамилю был Казимеж Гордон. Он был отправлен на Кавказ в 1846 г., но, скорее всего, документы не дошли до Шамиля, так как поляк был убит. Сохранилось также письмо М. Чайковского, адресованное Сулейману-эфенди, который был наибом в Черкесии в 1845–1846 годах. Автору статьи не удалось найти письма, присланные в тот период Шамилем или его окружением польским лидерам независимости. Информация об этой корреспонденции сообщается в воспоминаниях М. Чайковского. Не найдено также доказательств прямых взаимных контактов между сторонами в период с конца 1840-х до конца 1850-х годов. Только 1859 годом был датирован договор, хранящийся в Библиотеке князей Чарторыйских в Кракове, заключенный между Теофилом Лапинским и Мухаммедом-Амином. Также этим годом датировано единственное письмо, которое удалось найти, автором которого является человек, связанный с движением имама Шамиля.

Отношения между предводителями польской эмиграции XIXвека и лидерами кавказского движения за независимость не были до конца выяснены, хотя в архивах Польши, прежде всего в Кракове, а также в Лондоне, Париже и Стамбуле, находится много документов, касающихся этого вопроса. По сей день самой лучшей работой по этой теме является книга Людвика Видершаля «Sprawy kaukaskie w polityce europejskiej w 1831–1863» («Кавказские вопросы в европейской политике в 1831–1863 годах»), опубликованная до Второй мировой войны – в 1934 г. Примечательно, что вопрос отношений между польскими лидерами и Кавказом не является ее основной темой. Интересна также биография Теофила Лапинского под названием «Romantyczny kondotier» («Романтичный кондотьер») авторства Ежи Лонтки, несмотря на то, что она является научно-популярной работой и относительно Кавказа затрагивает только его западную часть в очень ограниченный временной период – во время пребывания там Т. Лапинского, т. е. с 1857 по 1859 г.

В этой статье я хотел бы затронуть вопрос о письмах, сохранившихся до наших дней, или о существовании каковых остался след (например, о них упоминается в мемуарах), которыми обменивались представители польской независимой эмиграции и имам Шамиль и его наибы.

Кавказ довольно рано появился в планах князя Адама Чарторыйского, когда он пребывал на эмиграции. В 1836 г. он послал своего первого эмиссара в этот регион – Мариана Бжозовского, задачей которого было пробраться на Кавказ. Из сохранившегося меморандума, составленного А. Чарторыйским, мы узнаем, что эмиссар должен был исследовать возможность создания в том регионе «польского плацдарма», предназначенного поддерживать связь с жителями региона, помогать им в вооруженной борьбе против России, а также вступить в контакт с поляками, служащими в царской армии. К тому же А. Чарторыйский предполагал, что М. Бжозовский изучит реальную силу кавказских горцев, их организацию, планы их командиров, а также возможность создания регулярной армии и узнает об отношении служащих в царской армии поляков к дезертирству. Кроме этого, А. Чарторыйский был заинтересован в том, может ли какой-нибудь генерал-поляк завоевать доверие среди местного населения и встать во главе вооруженных сил черкесов, или, по крайней мере, их части. М. Бжозовский в конечном счете не попал на Кавказ и достиг только Османской империи[1, с. 189].

О Шамиле ничего не сказано в документах, касающихся запланированной поездки. В связи с тем, что он стал имамом двумя годами ранее, т.е. в 1834 г., и в то время не добился еще громких успехов в борьбе с Россией, вероятно, люди из лагеря «Отель Ламберт» могли даже не знать о его существовании. Ситуация изменилась в начале 1840-х гг. В 1844 г. на Кавказе появился первый посланник А. Чарторыйского, Людвик Зверковский (путешествовал под именем Кара-Крак-бей), задачей которого было установление контактов с Шамилем. У него имелось письмо к имаму от Михала Чайковского, в то время главного агента «Отель Ламберт» в Турции. В нем предлагались совместные мероприятия с А. Чарторыйским на Кавказе и в Европе (мне не удалось найти копию этого письма).

О поездке Л. Зверковского мы много узнаем из заметок М. Чайковского, которому он докладывал, после возвращения в Стамбул. По его словам, после прибытия в Джубгу, он был встречен со всеми почестями влиятельными беями среди шапсугов, абадзехов и ногайцев. Однако, при планировании поездки к Шамилю возникли проблемы. Это было связано с тем, что почти все собравшиеся выразили свое несогласие с появлением имама у черкесов. Они опасались, что он начнет править ними, как народами в Чечне и Дагестане. Один из влиятельных людей сказал Л. Зверковскому о Шамиле: «Пусть шейх Шамиль сражается, и мы также будем сражаться, но пусть не думает нами править; быть под его властью тяжелее, чем под властью турок в то время, когда они владели Анапой. У турок можно было заработать денег, а у Шамиля и свою голову не сохранишь. Если дело дойдет до этого, лучше оказаться во власти могущественного и сильного русского царя, который требует от нас только подчинения, но не претендует на нашу собственность и защищает жизнь своих подданных»8. Интересно, что из беседы, проведенной М. Чайковским с представителями черкесской аристократии в Стамбуле в мае 1846 г., следовало, что некоторые из них думали о том, чтобы отправиться к Шамилю и попросить его назначить их своими наибами (речь идет, среди прочих, о Хадже Керантухе Берзеке).

В своих мемуарах М. Чайковский подчеркивал, что многие (из адыгов – П. А.) имели контакты с российскими властями, от которых получали вознаграждение и подарки. «Во всяком случае, любовь к свободе или, лучше сказать, к анархии, была в крови этих людей». В конце концов, Л. Зверковского отправили к Шамилю, но в то же время ему сказали сообщить имаму, чтобы тот вел войну в Дагестане, а черкесы будут вести ее на Лабеи Кубани, дабы эти войска никогда не объединились и не действовали вместе. Поляк достиг границ Осетии вместе с группой черкесских всадников. Там был ранен неизвестным. М. Чайковский высказал подозрение, что это были сами черкесы, которые боялись, что Л. Зверковский приведет к ним Шамиля с его мюридами [2, с. 199]. По его словам, это был один из братьев Зазы-оглу из племени шапсугов, которые взяли на себя обязательство проводить Л. Зверковского к имаму. После этого случая было решено отправить дальше к Шамилю только двух человек с письмами. Полученный на них ответ Л. Зверковский отослал М. Чайковскому. На этом его миссия закончилась, и в марте 1846 г. он вернулся в Турцию.
Письмо Шамиля М. Чайковскому, переданное Л. Зверковским, является одним из немногих следов установления контактов между польской эмиграцией и лидером независимых народов в восточной части Кавказа. Я использую понятие «след» из-за того, что информацию о его существовании, а также об еще одном письме, отправленном Шамилем, я нашел только в дневнике М. Чайковского. В своей работе агент А. Чарторыйского в Стамбуле кратко охарактеризовал содержание этого письма. В нем Шамиль уверял, что ему известны поляки своей храбростью, и он был бы рад, если бы удалось заключить с ними союз. При этом он просил М. Чайковского сообщить своему начальнику, что отныне он будет смотреть на всех поляков, которые доберутся до него, как на своих детей, и они будут считаться его мюридами. Письмо Шамиля должно было быть написано на турецком языке арабскими буквами таким образом, что только очень ученый турок мог бы его прочесть. Согласно донесению М. Чайковского, наряду с письмом от имама, он также получил письмо, написанное на русском языке от Даниял-бека, султана Илису. Последний подробно объяснял все пожелания Шамиля и выражал положительное мнение о возможности заключения союза с поляками. Даниял-бек заверял М. Чайковского, что имам всегда будет верным союзником. Он также сообщил, что в окрестности живет много поляков, которые могли бы создать армию, но они были бы полезны только в том случае, если бы их возглавил поляк, и что они ждут прибытия такого лидера.

В своих воспоминаниях М. Чайковский приводит информацию еще об одном письме, которое он получил от Шамиля. Согласно его донесениям, в середине 40-х годов XIX века (в воспоминаниях он не конкретизировал дату, когда это произошло, но можно предположить, что это был конец 1846 года или 1847 год) в Стамбул приехал из Кавказа житель Галиции по фамилии Терлецкий, отставной лейтенант российской армии. Будучи вовлеченным в какие-то интриги (М. Чайковский не уточнил, о каких конкретно интригах идет речь) на Волыни, в 1836 г. он как рядовой был отправлен на Кавказ, где получил признание семьи Воронцовых. По этой причине он быстро поднялся до офицерского чина, его неоднократно посылали на переговоры к Шамилю, так как он мог общаться с ним без переводчика, потому что великолепно знал татарский язык (скорее всего, в этом случае, речь идет о кумыкском). Во время одной из встреч он сказал имаму, что является поляком, подал в отставку и хотел бы вернуться на родину. Шамиль, который относился к прибывшему уже как к хорошему знакомому, спросил его, знает ли он М. Чайковского. Терлецкий сказал, что лично нет, но он хорошо известен ему как автор популярных работ в Польше. Тогда Шамиль отдал поляку письмо на имя М. Чайковского вместе с подарками, т.е. местную одежду с саблей, пистолетами, патронами и конской сбруей. Это все Терлецкий доставил адресату. В своих воспоминаниях М. Чайковский записал, что конскую сбрую подарил Витольду Чарторыйскому для Музея князей Чарторыйских. Это письмо я также не нашел, а от сотрудников музея я не мог получить информацию, есть ли до сих пор в коллекции выше перечисленные вещи.

Когда Л. Зверковский был еще на Кавказе, в 1846 г. из Парижа в Стамбул приехал Казимеж Гордон, который по указанию А. Чарторыйского должен был отправиться на Кавказ. У него были при себе инструкции, подготовленные В. Замойским, в которых были следующие задачи: 1) где бы ни жили поляки-католики, попытаться сформировать из них независимые отделы, 2) посылать ксендзов к полякам, чтобы они не забыли веру и обычаи своих предков, 3) получить разрешение от черкесов и Шамиля на строительство костелов, и если выяснится, что их посещают несколько тысяч верующих, отправить к ним епископа, 4) связаться с Шамилем, султаном Даниял-беком и английскими властями в Индии через Персию и Герат26или, возможно, с английским посланником в Персии и английскими консулами в России и соседних странах. В своих мемуарах М. Чайковский указывал, что, если следовать этой инструкции, оказалось бы, что на Кавказе необходимо было вести деятельность, полезную для Римско-католической церкви и Англии, а не служить Турции и польскому делу. Тем не менее,он отметил, что Мехмед Али-паша выделил деньги на экспедицию К. Гордона. Благодаря этому поляк в июне 1846 г. прибыл к убыхам на восточном побережье Черного моря.

К. Гордону М. Чайковский передал письмо Шамилю. Оно было сохранено в копии на французском языке, составленной для архивов деятельности агентства в Стамбуле. Документ датирован 27 мая 1846 г.

Перед отъездом на Кавказ К. Гордон получил указания от М. Чайковского. В них было написано, что «необходимым условием для миссии» является встреча с Шамилем и достижения соглашения с ним. Что касается отношений с Керендуко Берзеком (в 1846 г. М. Чайковский заключил соглашение, предусматривающее, среди прочего, что К. Гордон остановится в его доме), было добавлено, что знакомство с ним должно было служить цели миссии. При желании Керендуко Берзека достичь такой позиции на Западном Кавказе, какую Шамиль имел в Дагестане, К. Гордон должен был поддерживать его и советовать, но: он всегда направлял бы его (если не к безоговорочному признанию власти Шамиля), то, по крайней мере, к строгому соглашению с ним и совместным действиям против Москвы. Если бы, Керендуко старался избежать вооруженного выступления, поляк должен был как можно скорее отправиться к Шамилю. Согласно выдержкам из рапортов К. Гордона следует, что они подтвердили убежденность М. Чайковского, что присутствие эмиссара на Западном Кавказе «не повлияет на отношения с Кавказом», а также, что «черкесская доброжелательность сомнительна». Ключевым должно было быть установление контактов с Шамилем, и только тогда имели бы смысл, по словам агента в Стамбуле, более широкие планы, такие как, например, отправка более крупной экспедиции.

Loading...
Комментарии к новости
Добавить комментарий
Добавить свой комментарий:
Ваше Имя:
Ваш E-Mail:
Это код:
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
Введите сюда:
Экономика Происшествия

«    Октябрь 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031