Жизнь / История / 15 январь 2020

Берса-шейх, чеченский тейп Гуной и терские казаки.

Одним из первых проповедников ислама на территории равнинной Чечни – Ичкерии был человек по имени Берса, которого его последователи нарекли шейхом и он стал известен как Берса – шейх. Он происходил из тейпа Гуной. Предположительно, он жил и проповедовал в одно время с Термаолом (Термолой)-шейхом*. В отличие от своего современника Берса-шейх избрал путь не насилия и принуждения в вопросах веры, а путь терпеливого убеждения соплеменников в преимуществах исламского Единобожия перед другими религиозными практиками – христианством и язычеством.

Документальные свидетельство о жизни и деятельности Берсы-шейха оставили чеченский этнограф Умалат Лаудаев и русский исследователь А. М. Попов.

Вот рассказывает Лаудаев:

При окончательном утверждении исламизма между чеченцами во главе народа стоял некто Берса (Берсан) Курчалинской фамилии; он имел влияние на народ, его называли имамом и шейхом (святым). В ауле Гуни он имел большого друга и такого же влиятельного в народе человека, но страшного противника Корана. Берса приехал в аул Ахшпатой, недалеко от Гуни, для обращения оставшихся еще в язычестве. Гуноевский приятель Берсы обиделся за то, что он вопреки народному обычаю гостеприимства не заехал к нему и пренебрег его особой. Обиду эту он принял близко к сердцу и поехал к Берса лично выразить свое недовольство. Представ перед Берсой, он осыпал его упреками. Берса отвечал, что когда он был подобным ему гяуром, то был его другом; теперь же, приняв ислам, он не может быть другом неверного нечестивца. «Если я встречусь с тобой в поле, — добавил шейх, — то вступлю с тобой в бой, чтобы смертью неверного стяжать спасение. Сердце мое чувствует любовь к тебе сильнее прежнего, но души наши разделяет преграда, которую можешь разрушить только ты. Хочешь продолжать нашу дружбу — прими Коран, не хочешь — будем заклятыми врагами». Гуноевец был уступчив и любил Берсу, а потому согласился принять ислам, но просил для этого один месяц срока. «У меня, — сказал он, — есть тридцать грудей откормленных кабанов; съедая ежедневно по одной груди, я в продолжение месяца покончу их и тогда, распрощавшись с моим любимым лакомым кушаньем, приму Коран». «Месяц пройдет, как мгновение ока, — сказал шейх. — Можешь ли ты ручаться, что через час ангел смерти не отнимет твоей жизни? И тогда, не вняв словам друга, учащего тебя познанию истинного Бога, ты будешь в аду терпеть все ужасы мучений. Неужели советы друга не стоят для тебя поганых свиных грудей? Теперь или никогда!» — вскричал грозно шейх. Гуноевец принял ислам и поехал домой обращать свою фамилию. Но кто из людей не подвержен слабости и не отступает от правил религий, а тем более можно ли винить за час перед этим и почти силою обращенного Гуноевца? Приехав домой, он проголодался и, увидев свиные груди, соблазнился; вместо того чтобы как новый миссионер учить свою фамилию новой вере и объяснять значение поста, он приказал жене повесить скорее котел и сварить разом десять грудей. «Не бросать же мне их собакам, — размышлял он. — Я много хлопотал, откармливая кабанов; три дня — небольшая беда, успею раскаяться, а может быть, съев десять грудей, получу к ним отвращение и тогда сделаюсь мусульманином без всякой задней мысли». Уже пища была готова, он пошел расседлать коня и возвращался, издали еще обоняя запах жирных грудей. Но каково же было его удивление, когда, войдя в комнату, он увидел на почетном для гостя месте шейха, страшно ему выговаривавшего. Шейх вынес котел во двор и бросил мясо собакам. Пораженный этим чудом, Гуноевец сделался ревностным мусульманином и дал обет поститься целый месяц.

[ Умалат ЛАУДАЕВ. Чеченское племя. Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1872. Вып. VI. Глава 29]

А вот, что сообщает Попов:

Ичкеринцы говорят, что он выходец из Кази-Кумуха (в Среднем Дагестане). Будучи пропагандистом учения Магомета, Бэрсан был человеком строгих правил и искренно веровал в слова Корана. Явившись в Ичкерию, он прежде всего поселился в ауле Курчали, откуда, как говорит предание, не мечём, а сильным словом и точными предсказаниями будущих событий, проводил мусульманство в окрестные аулы.

[…]

О шейхе Бэрсане предание гуноевцев говорит следующее. Бэрсан, родившийся в ауле Курчали, был родственником гуноевцев по матери. Живя в доме родных до совершеннолетия, Бэрсан, будучи ловким человеком, впоследствии отправился в Кази-Кумух (в Дагестане), с целью выучиться грамоте по арабски. Через короткое время, оказав большие успехи, он воротился домой и жил, не отличаясь особо ничем. Наконец настало время женитьбы Бэрсана. Засватав девушку в своём же ауле и, ожидая дня, назначенного для свадьбы, Бэрсан часто бывал у своей невесты и в один вечер, возвратившись уже домой и улёгшись спать, он поздно ночью с большой тревогою был разбужен будущею своей тещей с упрёком: «Ты всё спишь и не знаешь, что на наш аул напали тавлинцы (аварцы); ступай защищай, иначе мы все погибнем!». Бэрсан таким упрёком, тем более со стороны женщины, был очень сконфужен и поклялся тут же или умереть в битве или, как трофей, принести голову предводителя партии.

Аварцы, опустошив часть аула, уже отступали обратно, когда Бэрсан догнал главу партии и выстрелом нанёс ему смертельную рану. Раненый, падая с лошади, сказал: «Бэрсан, я шейх Гада. Истинно следуя закону пророка Магомеда, я учил народ идти путём правым. Умирая от руки твоей, я именем Аллаха завещаю тебе силу моего слова и учение пайхомара [т.е. пророка]. Обращай народы в мусульманство и прими его прежде сам». Сказав последние слова Гада умер. Бэрсан возвратился домой печальным от первого впечатления случившегося, но вскоре принял мусульманство и начал проповедовать учение Магомеда. Первый аул в Ичкерии, обратившийся к исламизму, был Курчали – родина Бэрсана. Затем малу-по-малу стали следовать учению этому и другие окрестные аулы, в которых новый шейх начал учить народ, бывший до этого, как и сам Бэрсан, без веры, без закона.

[Попов А.М. Ичкерия. Историко – топографический очерк. Сборник сведений о кавказских горцах : издаваемый с соизволения Его Императорского Высочества Главнокомандующего Кавказской армией при Кавказском горском управлении. - Вып. 1 (1868) - вып. 10 (1881). - Тифлис, 1868-1881. - Выпуск 4, 1870. Страница 11-14]

Те представители тейпа Гуной, кто отказались принимать ислам и сохранили верность христианству, ушли за реку Терек к единоверным терским казакам. Под предводительством своего вождя (старейшины) Орсы они основали на левобережье Терека селение Оьрсийн гIала (крепость Орсы), позже известное как казачья станица Червлённая.

Потомки Орсы постепенно смешались с казаками, но долгое время всё же помнили о родстве с гуноевцами-мусульманами и поддерживали с ними отношения. Отсюда пошли слухи о русском происхождении тейпа, хотя изначально тейп Гуной – один из коренных (чистокровных) чеченских тейпов, вышедших из прародины чеченцев-нохчей – высокогорной области Нахше.

Ещё в 19 – начале 20 века возводили род к гуноевцам следующие казачьи фамилии Егоркины, Гришины, Бусунгуровы, Титкины, Полушкины, и мн. другие.

(По сведениям Ибрагимова Мовсура Муслиевича, доктора исторических наук, профессора, члена корреспондента Академии наук Чеченской республики).

У упомянутого выше Попова появление чеченцев-гуноевцев на казачьих землях (со слов самих же представителей тейпа Гуной) описывается так

Существует мнение, что гуноевцы бывши христианами, приняли мусульманство из числа последних обитателей Ичкерии. Мнение это тем более заслуживает вероятия, что гуноевская фамилия и в настоящее время считает себя родственниками гребенских казаков (Червлённая столица), и наоборот – казаки эти не лишены родственных чувств к гуноевцам, что выражается перепиской между ними и предложением со стороны казаков материальных пособий в случаях крайности их собратов. Сами же гуноевцы об отношениях своих к казакам рассказывают так: «Были ли мы когда-нибудь христианами или нет – не знаем, но знаем, что мусульманство мы приняли от шейха Бэрсана, сына женщины из нашего аула, вышедшей замуж за курчалинца, жившего в ауле Курчали (в Ичкерии). Считая родоначальником своим Гундала, поселившегося в Ичкерии, мы впоследствии размножились, и терпя недостаток в земле, некоторые из нашего аула перешли в Чечню и основали аул Алды (Бугун-юрт). Живя в этом ауле, два молодых человека поссорились между собой, вследствие чего был жертвою один. Убийца, избегая мщения родственников убитого за кровь, бежал в Червлённую станицу, где и поселился между казаками». Это было назад тому 100. Бежавший, из чувства самосохранения, не имея желания возвращаться на родину, принял христианство и, женившись на русской женщине, имел от неё семь сыновей, которые, считая уже местом родины названную станицу, основали в ней свою оседлость навсегда, всосав с молоком матери привычки, образ жизни и убеждения гребенцов».

Гуноевцы добавляют, что цифру потомков от однофамильца их, бежавшего из Алды, в настоящее время можно полагать за половину числа казаков, живущих в Червлённой.

Хотя, возможно тут нет противоречий с преданием об основании Червлённой чеченцем Оьрсой и речь в последнем случае идёт о более поздней волне переселенцев из Чечни.

После провозглашения в 1991 году независимости бандитской Ичкерии и начала этнических чисток нечеченского населения потомки чеченцев – христиан, как и другие представители терского казачества в Надтеречном и Шелковском районах были убиты или изгнаны за пределы Чечни.

С описаниями подвигов ичкерийских головорезов можно познакомиться по ссылке. Там есть в том числе и список с именами и фамилиями убитых жителей станицы Червлённой.

Таким образом, ичкерийские борцы за нашу и вашу швабоду довершили начатое Термаолой-шейхом дело истребления в Чечне всех немусульман.

Как писал неоднократно в комментариях к постам на дзен уважаемый комментатор Viland Sopranidi:

Чеченцы очистили свою землю от всякой нечисти и живут замечательно.

Примечание.

*как я уже писал в своей предыдущей статье, современные исследователи путём изучения эпиграфических памятников – надписей на надгробных памятниках установили примерное время жизни Термаолы (точнее, его звали Терма) – вторая половина XVI века.

Ещё статьи по теме: