Жемчуг русского народа, мешавший и мешающий власти

То, что среди русского этноса есть и субэтносы – известно многим. Обычно выделяют казаков, хотя на самом деле их намного больше. Но особо стоит выделить поморов, о которых известно меньше, чем следовало бы знать.

Начало формирования этого немногочисленного народа началось, когда с территорий, находящихся на берегах Белого моря, отступил ледник. Именно тогда сюда проникли первые люди. Предположительно это были саамы или родственные им народы. От них остались загадочные лабиринты, накальные рисунки и вообще много непонятного теперь уже и для самих саамов.

Когда славяне добрались до земель будущей Новгородчины, они почти сразу же стали исследовать и окрестные земли, порой совершая очень долгие экспедиции. Предположительно, на территорию Поморья они ступили где-то в IX–X веках. Дальше поток усилился, поскольку и первые жители обжились, и последующее крещение Руси не всеми жителями Новгорода было воспринято с восторгом. 

Последнее обстоятельство заложило основы религиозного своеобразия поморов. Нельзя сказать, чтобы они остались язычниками – в конце концов Церковь дотянулась и до этих мест, – но именно здесь сохранился развитый пласт архаичной языческой славянской культуры. К этому добавились и местные влияния, которые Церковь побороть не могла, предпочитая закрывать на них глаза. 

Впоследствии это принесло соответствующие плоды, поскольку после церковной реформы Никона, старообрядчество на Поморье держалось очень прочно. Сейчас даже есть Поморская древлеправославная церковь.

С властью у поморов особо не складывалось. Фактически они долгое время были воплощением преимуществ анархического общества. Нет, буковку «А» в кружочке они, подобно современным анархистам, на стенах не рисовали, просто решая общие дела сообща и выбирая наиболее выгодные решения. 

Тем самым избежали первых слушаний по строительству заборов, вторых слушаний по строительству заборов, подачи законопроектов по методам обсуждения строительства заборов и прочих занятных, но совершенно непродуктивных вещей. 

Не было у поморов и крепостного права, хотя это не единственный русский регион, где таковое либо отсутствовало полностью, либо не получило широкого распространения. Татаро-монголы, хотя и не боялись холода, тоже сюда не дошли.

В итоге родилось поморское самоуважение, когда с одной стороны приветствуется радушие, а с другой стороны – не поощряется навязчивость. Это было подмечено и иностранцами, которые описывали поморов, как суровых, молчаливых и мужественных, но очень гостеприимных людей.

Проигнорировав власть, поморы своими силами задолго до Петра I породили русское кораблестроение. Конечно, на Руси плавали и до поморов (к тому же Константинополю, а потом казаки по Черному и Каспийскому морям), но в старые времена и судна были старомодные, а у поморов все соответствовало современности. 

И дело вовсе не в копировании западных идей. Поморские кочи, шнеки и ладьи не только были не хуже западных плавсредств, но и во многом превосходили, что стало возможным благодаря творческому подходу поморских корабелов. В частности, некоторые из них развивали вдвое большую скорость, чем знаменитые английские корабли.

Уже в ХII веке поморы стали совершать плавания в окрестные земли. Первыми они добрались до Шпицбергена и Новой Земли. Голландцы и англичане пришли туда намного позже – в XVI веке. Теперь владеющие Шпицбергеном норвежцы создали там поморский музей.

Совершали и пешие переходы, хотя чаще это были волоки. Так им удалось добраться за Западной Сибири и вокруг Кольского полуострова в Северную Скандинавию. Такая активность принесла свои плоды – поморы жили не слишком богато, но и не нуждались, особенно на ранних этапах.

Позднее дело подпортила Церковь, которая стала активно подчинять себе местную торговлю. Но и поморы не были овечками, и как могли сопротивлялись. Как бы там ни было, но Архангельская ярмарка привлекала к себе торговцев со всего мира. Здесь продавали и шкуры, и икру, и ткани, и мед, и даже жемчуг.

Последний является, наверное, самым удивительным. Он не был привозным. Поморы научились добывать его сами – по устьям малых рек. В результате именно поморы стали первыми украшать одежду жемчугом. Хотя, конечно, основным промыслом была рыбная ловля и охота на морского зверя.

Сохранился и поморский диалект, наиболее близкий к исчезнувшему сейчас древненовгородскому. Конечно, он сильно разбавлен скандинавскими и финно-угорскими заимствованиями, но все же. 

Единственная печаль в этом рассказе состоит в том, что поморов остается все меньше и меньше. В море они выходят все реже, былой свободы нет и в помине, а вот редкая в былые времена водка становится основным продуктом потребления, благо недавно всемогущий президент опять снизил цену на водку – говорит, что это он так за трезвость борется.