Генерал Ермолов: «бежать от меня и до следующего дуба!»

Генерал Ермолов был, безусловно, одним из наиболее видных военных деятелей России своего времени. По моему скромному мнению, в один ряд с Барклаем де Толли, Владимиром Мономахом или Суворовым его ставить все же не стоит, но военный талант у него, вне всякого сомнения, наличествовал. 

Однако сегодня не о войне и даже не об усмирении Кавказа. Сегодня о характере этого человека. Он был довольно неудобным. С одной стороны в нем присутствовала типично воинская жесткость, а с другой – полная нелогичность, прекрасно уживавшаяся с самой что ни на есть железной логикой, которая включалась, когда только когда это требовалось.

Последнее может показаться абсурдом: ну, как может в одном человеке сосуществовать железная логика и лишенное оной самодурство? Однако противоречие обнаруживается только на первый взгляд. 

Для этого достаточно обратить внимание, к примеру, на то, как выглядят военные: на поле боя их внешний вид преследует исключительно практические цели. Однако стоит закончиться войне или учениям, и на смену военной спецовке приходят наряды, красочность которых граничит с петушиным оперением. 

Достаточно упомянуть, что даже в ХХ веке видные советские военачальники не считали за грех в мирное время разрабатывать парадную форму, особое внимание уделяя тому, должны быть пуговицы на ней золотыми или только позолоченными.

Это находилось вполне в контексте наблюдений за людьми подобного рода, которые накопились с древнейших времен: как только прирожденный воин перестает воевать, он начинает в лучшем случае чудить. Ну, собственно, все знают, что такое бредовый армейский юмор, отраженный во множестве анекдотов. Недаром говорят, что, кто в армии служил – тот в цирке не смеется.

Вот и Ермолов: как только необходимость в четких продуманных действиях отпадала – начинал включать шутника. Шутил со всеми, и над всеми, не взирая на чины. Ему покровительствовал сам Аракчеев, но и он не избежал насмешек Ермолова. 

К счастью, здравого смысла у Аракчеева оказалось больше, чем у будущего усмирителя Кавказа, так что, осознавая, что его подопечный обладает талантом, он продолжил его продвигать, не обращая внимания на его причуды.

Аракчеев даже предлагал Александру I отдать Ермолову пост военного министра, поскольку считал, что только он может навести в армии порядок. При этом он отметил его как человека твердого, решительного и бескорыстного, хотя и в высшей степени неприятного. 

Аракчеев также отметил, что первое, за что примется Ермолов – это грызня со всеми. Ермолов действительно пользовался репутацией крайне неприятного и крайне неудобного человека. 

Однако сам Ермолов и на этот раз сыграл по-своему, пожелав вместо этого заняться Кавказом, который до него воспринимался императором как второстепенное направление. Из-за этого туда направляли не самых лучших людей, что приводило только к вялотекущему беспорядку.

На Кавказе Ермолов своих причуд не оставил: еще в России он упорно не желал жениться, так и оставшись до самой смерти холостяком, что в тогдашнем светском обществе считалось очень неприличным. 

Оказавшись же на Кавказе, он сразу вступил в несколько браков с местными жительницами. Правда, это были так называемые временные браки, разрешенные шиитской версией ислама. Вот только Северный Кавказ почти исключительно суннитский. Из-за этого сам факт наличия такого гарема оспаривается. 

Однако не подлежит сомнению, что от местных наложниц у Ермолова родилось несколько сыновей и дочерей. Впрочем, эта причуда была еще в рамках, поскольку то же самое делали почти все русские офицеры, которые, по воспоминаниям Ермолова, быстро поняли, что Кавказ – настоящий рай для любвеобильного мужчины.

Однако, возвращаясь к характеру Ермолова, стоит отметить, что и благоволившему его императору он тоже регулярно дерзил. Александр I прославился своей непонятной любовью к немецким (в основном прусским) протеже, которых совал всюду, куда не попадя, благо очень многие пруссаки рванули в Россию, не желая служить Наполеону. 

В результате император стал давать им в российской армии одну должность за другой, не взирая на их способности и предыдущие звания. Это породило понятное недовольство в российском обществе, приведшее к целой куче плачевных результатов. 

Чувствуя народные настроения, Ермолов, на вопрос Александра I, чего он желает, ответил фразой, ставшей впоследствии классической: «Государь! Произведите меня в немцы!». К счастью, император проявил хотя бы начатки здравого смысла и не стал мстить генералу.

Когда Ермолова назначили послом в Персию он, не мудрствуя лукаво, заявил, что он – потомок Чингисхана, и сделает с Персией то же самое, что и его «предок». Сработало!

Помимо этого он совершал и другие странности: в частности, приказал находящимся под его командованием полкам поменяться названиями. Такая кипучая деятельность привела в конечном счете к тому, что на Ермолова сыпались жалобы со всех сторон. Разобраться в том, кто был прав, а кто нет, крайне сложно. Но в итоге Ермолов закончил тем же, чем и многие другие выдающиеся военные – политическую войну он проиграл. Зато повеселился!