Из истории изучения генеалогических связей абхазов с народами Кавказа

С конца 80-х годов XX века, актуальность изучения истории абхазских фамилий неуклонно растёт. С тех пор в Абхазии издаются книги, посвящённые отдельным абхазским фамилиям. Фамильные материалы получают довольно частое отражение в различных печатных средствах массовой информации. Нарекая своих детей, абхазы стали возвращаться к своей традиционной антропонимике. Идёт, хотя и медленно, процесс возвращения носителям грузинизированных абхазских фамилий исконно абхазских фамильных имён. Расширяются контакты между представителями генетически родственных фамильных групп, проживающих в Абхазии и на Северном Кавказе. Активизировалось проведение фамильных сходов. Создаются родовые организации, избираются главы фамилий, утверждаются фамильные советы. Особое значение абхазы стали придавать своим традиционным фамильным знакам, которые в нынешних условиях стали считаться фамильными гербами. Причём такого рода знаки стали появляться и у тех фамилий, которые ранее не имели своей символики.

Изучение на Кавказе генеалогии фамилий, представляющих собой объединение близких патрилинейных родственников, имеет как практическое, так и научное значение. Предмет такого изучения крайне сложен. Загадки генеалогического и антропонимического характера, подстерегающие специалистов и любителей истории на этом пути, не могут раскрыться без специальной методики изучения, основанной на единстве трёх наук – истории, этнологии и лингвистики. Относительно точное и полное описание фамильных групп, произведённое в чётком соответствии с данной методикой, указывает не только на этнокультурную близость народов Кавказа, но и выявляет источники их этногенетической общности и, самое главное, способствует гармонизации межнациональных отношений в кавказском регионе.

Историки и этнологи в процессе изучения этногенетических связей между различными народами часто сталкиваются со сложными проблемами, имеющими зачастую искусственный характер. Для того чтобы исследователь добился успеха в деле выявления правдивой историко-этнографической информации, он должен знать, что:

1. Принадлежность фамильного имени тому или иному языку довольно часто не отражает всей правды об истории происхождения его носителей. Например, представители адыгоязычной абхазской фамилии Ванача (УанэщIэ), фамильное имя которых переводится с кабардино-черкесского языка как «подельник седла», по происхождению являются ахчипсхувцами, т.е. абхазами из садзской этнографической группы. А представители абазинского рода ТхьайцIыху (Тхайцух), фамильное имя которых переводится с того же языка как «человек Бога», являются природными абазинами, вышедшими из Абхазии.

2. Совпадение основ двух или более фамильных имён не всегда свидетельствует о наличии генетических связей между их носителями. Приведём несколько примеров. В частности, сравним ряд абхазских и осетинских фамилий, совпадающих по своим корням, но в ряде случаев абсолютно не связанных друг с другом: Абацаа – Бацоевы, Агуасба – Гусовы, Ардзинба – Ардзиновы, Атейба – Атаевы, Баалоу – Балоевы, Бганба – Бигановы, Бжаниа – Бежановы, Бугба – Бугаевы, Гагулиа – Гагулаевы, Гергиа – Гергиевы, Гублиа – Губуловы, Гудзба – Гудзаевы, Гулариа – Гуларовы, Гулиа – Гулиевы, Джелиа – Джелиевы, Дзадзба – Дзадзаевы, Зарданиа – Зардановы, Инал-ипа – Иналовы, Лолуа – Лолаевы, Магба – Магаевы, Малиа – Малиевы, Плиа – Плиевы, Халиа – Халиевы, Хохба (абхазы в Аджарии) – Хоховы и т.д.

3. Генеалогические предания, сообщаемые исследователям представителями тех или иных фамилий, довольно часто не соответствуют исторической действительности. Так, например, род Ц., принявший, совершенно фамилию П., сообщают этнологам выдуманную версию происхождения фамилии П. от двух родных братьев Ц. и Б. Причем любое сомнение, высказанное в беседе с представителями данного рода, воспринимается ими как личное оскорбление.

4. Порой та или иная фамилия, в силу различных обстоятельств, присваивает себе чужое фамильное имя, подгоняя свою генеалогию под известную в народе историю его законных носителей. Приведём один пример. В одном из сёл Абхазии традиционно проживала дворянская фамилия Б., у которой в качестве пастухов работали лица неабхазского происхождения. В результате различных причин род дворян Б. пресёкся, после чего вся оставшаяся собственность перешла в руки их пастухов. Новые хозяева, вместе с имуществом, приняли и фамилию своих прежних господ.

5. В то время как значительное большинство абхазских фамильных групп устойчиво приписывает себе аборигенность на территории Абхазии с незапамятных времен, часть абхазов выводят свою родословную из-за гор, реже – с того берега моря. Безусловно, миграционное содержание определённой части генеалогических преданий абхазов соответствует исторической действительности. В то же время, значительная часть таких преданий, несомненно, вымышлена, так как, по словам С.Л. Зухба, тенденция выводить свою родословную за пределы занимаемой фамилией территории как-то, почему-то, в какой-то степени считалась престижной. Делалось это из-за стремления идеологически обосновать занятие или удерживание определённого привилегированного положения в обществе, стараний сделать свое происхождение загадочным или покрыть свое неведение о происхождении рода миграционным содержанием, что было проще и правдоподобнее (Зухба, 1995, с. 152). Указывая на северокавказское происхождение своего рода, абхазы гораздо чаще отмечали их конкретно-адыгское происхождение, чуть реже – от карачаевцев и осетин, ещё реже – от балкарцев, чеченцев, ингушей и народов Дагестана.

Знакомство с генеалогическими преданиями и фольклорными материалами абхазов позволяют утверждать, что происхождение абхазских фамилий сравнительно древнее. Тем не менее, говоря словами известного абхазского учёного, профессора Ш.Д. Инал-ипа, редкий абхазский род, если не считать фамилию владетельных князей из рода Чачба, зафиксирован в письменных источниках ранее XVII века (Инал-ипа, 1965, с. 407).

Наиболее ранним источником, впервые зафиксировавшим фамильное имя абхазских владетельных князей из рода Чачба в грузинизированной форме «Чачас-дзе» и упомянувшим предводителя абхазских войск Куабулела Чачас-дзе Отаго, является «Летопись Картли» («Матианэ Картлиса») – одно из значительных сочинений в своде древнегрузинских летописей «Житие Картли» («Картлис цховреба»). «Летопись Картли» была составлена во второй половине XI века неизвестным автором из Восточной Грузии, являвшимся современником описанных в конце летописи событий.

Сын грузинского царя Вахтанга VI, известный грузинский историк XVIII века Вахушти Багратиони в своих работах также упоминает фамилии абхазского происхождения и пишет о нравах абхазского народа. Перечисляя фамилии «старинных мтаваров», Вахушти Багратиони упоминает фамилии Марушисдзе, Качибадзе, Абазадзе, Шарвашидзе, носители которых, по имеющимся в абхазоведении материалам, являются абхазами по происхождению

Далее, теперь уже указывая фамилии «современных мтаваров», Вахушти первым долгом называет фамилию знатнейших феодалов Бараташвили, владевших «эриставствами Гачиани и Гардабани, к югу от Тифлиса до Лори-Панавара». Здесь же автор указывает, что «они (т.е. Бараташвили – Д.Д.) происходят от Качибадзе, что подтверждается гуджарами и сигелями их, пожалованными им царями» (Вахушти, 1904, с. 19).

Фамилия Качибадзе, в свою очередь, происходит от фамилии абхазских князей из рода Гячба (Гечба), о чём пишет и грузинский историк Д.В. Гвритишвили (Гвритишвили, 1961, с. 77). «Предки Бараташвили, – пишет Д.В. Гвритишвили, – прибыли в Картли из Абхазии в X-XIII вв. Они носили фамилию Качибадзе. Они постепенно основывают своё могущество на развалинах владений Багваш-Орбели, становятся владельцами Орбети и Самшвилде, и «Саорбело» превращают в «Сабаратиано» (Гвритишвили, 1961, с. 77).

Работа Вахушти Багратиони представляет собой большую ценность и потому, что практически впервые фиксирует абхазские по происхождению топонимы и гидронимы, встречающиеся на территории Грузии, в том числе и те из них, которые связаны с абхазскими фамильными именами. Среди них мы хотели бы упомянуть названия горы Шарвашети (ср. с фамилией Шарвашидзе), рек Алгети и Лухуни (ср. с исконно абхазскими названиями сел Алгыт и Лыхны), владения князей Бараташвили Гачиани (по-абхазски Гьачны), церквей Анчисхати и Анча (ср. с абхазским названием Бога Анцва – Анча), селений Ананури и Хада («Нан» – абхазская «богиня-мать», а «Хада» по-абхазски «главный»), местности Нуа (ср. со старинной абхазской фамилией Ануа) (Вахушти, 1904, с. 42, 48-51, 57, 73, 74, 98, 174, 216).

Кстати, о том, что фамилия Качибадзе, от которой произошли представители рода Бараташвили, является грузинской формой абхазской княжеской фамилии Гячба (Гечба) писал С.Н. Джанашиа (Инал-ипа, 1976, с. 404). По нашему мнению, на происхождение фамилии Качибадзе и их потомков Бараташвили от Гячба, вместе с генеалогическими материалами, указывает и топоним Гачиани (по-абхазски Гьачны – Гячны) – название владения князей Бараташвили. В основе данного топонима лежит фамильное имя Гячба (в абхазском языке Гьачба), оформленное с помощью абхазского словообразовательного форманта «ны», имеющего локативное значение. «Гьачны» (Гячны), в целом, переводится с абхазского языка как «местность Гячбовых».

В Санкт-Петербурге в 1836 году одним из выдающихся деятелей адыгской культуры Хан-Гиреем была издана книга «Записки о Черкесии». Нас эта книга заинтересовала по той причине, что в ней имеются упоминания ряда кабардинских, абадзехских и шапсугских фамилий, носители которых встречаются как среди адыгов, так и среди абхазов и абазин. В частности, указывая фамилии дворян Большой и Малой Кабарды, автор упоминает (правда с большим количеством ошибок) Кклшбий-хе (возможно, Клычба), Алескер (Абраскил?), Эшябе-хе (Эшба?), Азепшь-хе (Дзяпш-ипа?). Хан-Гирей также упоминает и шапсугские фамилии вольных земледельцев: Дярме-р (Дармаа?), Бхгене-р (Бганба?), Ххантуо-р (Хинтуба?), Кое-р (Акаюба, Каюаа?), Шмдте-р (Шаматаа?), Наше-р (Аншба?), Сшоумене-р (Швманиа или Симониа?), Меше-р (Мышвба или Мушба?), Н-бе-р (Анба?), Ввдицее-р (Авидзба?), Дзе-р, например, Дзе-р Донекей (Джыр-ипа, Джыр-ипа Данакай?) (Хан-Гирей, 1992, с. 14, 39).

В 1857 году в IV книге «Записок Кавказского отдела Русского Географического Общества» впервые были опубликована статья Л.Я. Люлье, написанная им в первой половине XIX века «О Натухажцах, Шапсугах и Абадзехах» (Люлье, 1990, с. 17-23). Нас данная статья заинтересовала тем, что в ней имеются сведения о некоторых натухайских, шапсугских и абадзехских фамилиях, наименования которых встречаются среди абхазского населения в самой Абхазии, а также в Турции, Сирии и иных зарубежных странах. Мы имеем в виду такие фамильные имена, как Туко (северокавказские Туковы, например, произошли от абхазов Мацба), Ту (ср. с Туйба), Нашь (ср. с Аншба), Сумен (ср. с Симониа), Бгане (ср. с Бганба), Шеуген (ср. с Шуген), Хаху (ср. с Хахуба – Хахубиа), Кудь (ср. с Кудба), Цюнтыз (ср. с Цвынтыз), Усий (ср. с абхазской фамилией осетинского происхождения Уасиа – Осиа), Шу (ср. с Ашуба), Екуас (ср. с Айкусба), Мат (ср. с Матуа) (Люлье, 1990, с. 20).

В 1900 году на страницах газеты «Черноморский вестник» (№№ 121 и 124) была опубликована статья известного грузинского общественного деятеля К.Д. Мачавариани «Сословный вопрос в Абхазии». Здесь автор решительно выступил против действий грузинских «культуртрегеров» – «недремлющих деятелей на поприще экономических завоеваний, покушавшихся и на больше относительно абхазцев, навязывающих им свой язык и поставивших задачу переделывать фамилии на свой лад, придавая им свои окончания» (Инал-ипа, 1992, с. 123).

К.Д. Мачавариани особо подчеркнул в своей статье очень важное, с нашей точки зрения, обстоятельство самого процесса грузинизации абхазских фамильных имён, предпринятой грузинскими и мегрельскими священниками в конце XIX века. «Удивительно, что грубые искажения абхазских родовых имён, – пишет в статье грузинский деятель, – осуществлялись при почти полном равнодушии самих носителей этих имён, которые в большинстве своём по своей неграмотности или наивности не обращали обычно внимания на безобидные и никчемные, как им казалось, записи на бумажках». Так «все эти дзе, швили, ия, ая с совершенно спокойным сердцем реформаторы фамилий, священники внесли в документы, метрики», а со временем носители фамилий «совершенно свыклись со своими изменёнными прозваниями». Свою статью К.Д. Мачавариани завершает следующими словами: «Для чего нужна была подобная переделка, понять не трудно, но почему её допустили, почему сами абхазцы так легко помирились с ней – решительно непонятно» (Инал-ипа, 1992, с. 123).

В том же 1900 году выходит в свет и работа К.Ф. Сталя «Этнографический очерк черкесского народа», заинтересовавший нас с точки зрения рассматриваемой нами темы. Здесь автор прямо указывает, что черкесское (адыгское) дворянство якобы «ведёт свой род по преданиям от двух братьев Аче (Ачба – Д.Д.) и Чаче (Чачба – Д.Д.)» (Цит. по: Лавров, 1975, с. 265). Он также отмечает, что среди черкесского племени «хатюкаев» (хатукаевцев – Д.Д.) бытовала знатная фамилия Заурумовых, причислявших себя к роду абхазских князей Маршаниа (Цит. по: Лавров, 1975, с. 85; Лавров, 1955).

В первом томе «Кавказского этнографического сборника», изданного в Москве в 1955 году, была опубликована статья крупного советского кавказоведа Л.И. Лаврова «Абазины». В ней автор, на наш взгляд, допустил целый ряд ошибок и неверных толкований. В частности, отрывая абазин от абхазов, он сближает их с кабардинцами. Близость абазинского языка к языку абхазов автор объясняет процессом его абхазизации. Современных абазин Л.И. Лавров считает потомками разноязычного населения «части Черноморского побережья, которая расположена на северо-западе от нынешней Абхазии и частично в сопредельной части Абхазии» (Лавров, 1955, с. 23).

Отрицая, например, происхождение Лоовых от абхазских князей Ачба, Л.И. Лавров пишет, что «многочисленная и сильная фамилия князей Лоовых выводила своё происхождение от арабских эмиров», а «фамильное имя Лоовых возникло на кавказской почве: оно произошло от названия реки Лоо, протекающее на Черноморском побережье северо-западнее Сочи, т.е. там, откуда абазины переселились на Северный Кавказ» (Лавров, 1955, с. 23).

В 1964 году в Тбилиси вышла монография крупного абхазского учёного, доктора филологических наук Х.С. Бгажба «Бзыбский диалект абхазского языка», относящаяся к наиболее значительным работам по абхазскому языкознанию. Данное исследование содержит ценнейший материал по абхазской антропонимике и, в частности, по патронимическим именам бзыбских абхазов. Вместе с тем, работа Х.С. Бгажба, как мы считаем, содержит ряд ошибочных утверждений. В частности, по мнению автора, фамилия Агрба переводится с абхазского языка как «сын мегрела» («Мегрелов»): «агр» от «агыруа» (мегрел) + «ба» (от «апа» – сын). На самом же деле, способ образования фамилии Агрба имеет несколько более усложнённую форму: «Аг» (от «ага» – прибрежье) + «р» (местоименно-притяжательный аффикс 3-го лица множественного числа) + «ба» (абхазский фамильный формант в значении «сын»). В числе заимствованных фамильных имён автор указывает фамилии Еник, Мархолиа, Махариа, Накопиа, Саманджиа и другие, которых Х.С. Бгажба ошибочно связывает с лексемами турецкого и грузино-мегрельского происхождения (Бгажба, 1964, с. 244-246).

С точки зрения установления генетических связей между абхазским и карачаево-балкарским народами несомненный интерес представляет монография известного балкарского учёного, профессора А.И. Мусукаева «Балкарский “тукъум” (Патронимическая организация и “фамилия” в системе сельской общины)», изданная в Нальчике в 1978 году. Несмотря на то, что данная работа, в целом, посвящена истории возникновения и развития карачаевских и балкарских патронимий и фамилий, в ней получили отражение и интересные сведения по северокавказским фамилиям и именам абхазского происхождения.

В частности, А.И. Мусукаев отмечает, что среди балкарцев существуют фамилии, происходящие из Абхазии (Мусукаев, 1978, с. 23). Подтверждая данный факт, мы, тем не менее, хотели бы заметить, что называемые автором Кучуковы и родственные им Балкаруковы и Барасбиевы, судя по преданию, происходят не от абхазской, а от адыгской фамилии Балатуко. Причём Балатуковы происходили вовсе не из Абхазии, а, скорее всего, из районов адыгского Причерноморья. Данная территория, на наш взгляд, располагалась в непосредственной близости к Абхазии и районам компактного проживания абхазо-абазинского народа, на что, как мы считаем, указывает имя представителя фамилии Балатуко – Анфако. Указанное имя по своему составу относится к гибридным (абхазо-адыгским) антропонимам. Оно, по всей видимости, состоит из слова «Анфа» (от абхазского «Анцва», «Анчва» – «Бог») и адыгского патронимического форманта «ко» («къуэ» – «сын»). Согласный звук «цв» (чв) абхазского языка, присутствуя в адыгейском языке, отсутствует в кабардино-черкесском, где его заменяет звук «ф». Приведём несколько примеров, подтверждающих сказанное нами: ацва («кожа» в абхазском языке) – фэ («кожа» в кабардино-черкесском языке), абазинское слово «чвзаба» (вдова) в языке кабардинцев и черкесов звучит как «фызабэ», абхазское слово «ацвыш» (бледный) звучит в языке восточных адыгов как «фагъуэ» и т.д.

Учитывая, что имя Анфако возникло в ходе взаимодействия двух генетически близких антропонимических систем, мы имеем все основания предположить, что в адыгской среде когда-то было распространено немало имён абхазского происхождения, а также и имён гибридного характера, возникших в результате двуязычного словосложения. Работа А.И. Мусукаева содержит также некоторые данные по антропонимии абхазского происхождения, получивших распространение среди карачаевцев и балкарцев. Это такие имена, как Апсуа, Шханука, Мза и некоторые другие (Мусукаев, 1978, с. 16-17, 19, 24, 36, 45).

С середины 80-х годов XX века вопросами изучения фамильно-патронимической структуры абхазов более активно начинают интересоваться грузинские учёные. В частности, в 1986 году в Тбилиси вышла монография С.И. Бахиа «Абхазская «абипара» – патронимия (грузино-абхазские этнографические параллели)».

Ценная по своей значимости работа С.И. Бахиа, вместе с тем, содержит ряд грубых ошибок. В частности, автор неточно передаёт абхазские фамильные имена: использует их без окончаний («Джопу» вместо Джопуа), фиксирует фамилии, которых не было в Абхазии (Першба, Кахаара), упоминает фамильные имена с ошибками, в частности, пишет «Габучиа» вместо Гобечиа, «Лакола» вместо Лакоба, «Дабр» вместо Дбар, «Гварцкиа» вместо «Хварцкиа, «Эмухба» вместо Эмурхба. Стараясь ввести в терминологический оборот абхазского языка новые словосочетания, С.И. Бахиа ошибочно воспользовалась неестественной для абхазского языка фамильно-патронимической терминологией (например, «ду бипара» и «хбипара») (Бахиа, 1986, с. 8, 25).

История кабардинских фамилий абхазского и абхазо-абазинского происхождения получила отражение в книге известного кабардинского историка, члена Союза журналистов СССР С.Н. Бейтуганова «Кабардинские фамилии: истоки и судьбы» (Нальчик, 1989). В книге, в основном, опубликованы данные по тем кабардинским фамилиям, которые проживают в селении Каменномостское Кабардино-Балкарской АССР. По замечанию автора, среди кабардинского населения этого населённого пункта распространено немало фамилий абхазского и абхазо-абазинского происхождения. Это, например, Абуковы (Абухба), Алмовы, Баговы (Багба), Думаевы (Думаа), Калажоковы, Кештовы, Коковы (Куакуаба), Куартовы (возможно, Куартаа), Куашевы, Мирзакановы, Ногмовы (автор предполагает, что это фамильное имя произошло от абхазского термина «ашнакума»), Паштовы (Маршан), Уначевы (однофамильцы абхазов из абхазского племени ахчипсху с адыгоязычной фамилией Ванача), Урчуковы (Орчукба), Хагундоковы, Хамуковы, Шереметовы (Шармат), Шокаровы (Маршан) и другие (Бейтуганов, 1989, с. 12-13, 15, 30, 40, 47-48, 52-53, 55, 71, 76-78, 93-94, 106-108, 119, 121, 125-126).

Материал о происхождении абазин Туковых от абхазов из рода Мацба публикует на страницах сборника «Бибаркт», посвящённого празднованию 330-летия крупного абазинского аула, студент Карачаево-Черкесского государственного педагогического университета (ныне КЧГУ) Б.Ю. Камов (Камов, 1996, с. 50-57).

В 2000 году в Черкесске известным карачаевским учёным К.Т. Лайпановым была издана небольшая по объёму книга «Этногенетические взаимосвязи карачаево-балкарцев с другими народами», в которой автор затрагивает вопросы, связанные с этногенезом абхазов и генеалогией владетельных фамилий Абхазии.

Согласно К.Т. Лайпанову, родоначальник трёх влиятельных карачаевских фамилий (Кубановых, Богатырёвых и Джатдоевых) – абхазский князь Лепсука (правильнее – Тлапсыкуа – Д.Д.), спасаясь от кровной мести, в XVI веке переселился в Хурзук. А Кубановы, Богатырёвы и Джатдоевы происходят от абхазо-абазинской фамилии Лейба (Лиевых). Тот же автор отмечает, что из Абхазии в Карачай переселились и основатели Козбаевых (Коцба), князья Геляш Яш (правильнее – Эшба – Д.Д.), Кобан Ясхоца (Ашхацаа – Д.Д.) и другие, а также из Абхазии от князей Маршаниа происходят роды Маршанкуловых и Маршановых (Лайпанов, 2000, с. 38-39).

Вместе с тем, работа К.Т. Лайпанова содержит ряд ошибочных суждений. Например, автору представляется, что и носители майкопской культуры, и древние шумеры, и большинство автохтонных народов Кавказа принадлежали к тюркскому этническому миру. Он считает, что «древние шумеры, предки которых жили в Восточной Европе, участвовали сначала в формировании тюркоязычного пласта на Северном Кавказе в лице носителей майкопской культуры ранней бронзы» (Лайпанов 2000, с. 8). Отрицая участие индоевропейцев (прежде всего индоиранцев) в процессе формирования народов Северного Кавказа и проявляя противоречивость в собственных суждениях, К.Т. Лайпанов считает, что «все народы, ныне проживающие на Северном Кавказе (в том числе абазины и адыги, которых автор почему-то объединяет в т.н. абазино-адыгскую группу – Д.Д.), сформировались из местных автохтонных кавказских племён и пришлых тюркоязычных кочевников в результате их смешения» (Лайпанов, 2000, с. 9). Далее автор пишет о хеттском происхождении абхазов, когда можно говорить и писать лишь о генетической идентичности протоабхазов и хаттов (Лайпанов, 2000, с. 43).

Упоминая об абхазо-карачаево-балкарских контактах в военной сфере, К.Т. Лайпанов вместе с тем бездоказательно утверждает, что тюрки-савиры, переселившиеся «в Абхазию по приглашению абхазов для их поддержки в борьбе с иноземными захватчиками», постепенно были ассимилированы в абхазской среде, после чего «тюркский элемент стал значительным в этногенезе абхазов» (Лайпанов, 2000, с. 53).

К.Т. Лайпанов пишет, что абхазские фамилии Ачба и Чачба означают: Ачба – обозначение пищи, Чачба – обозначение волос. Как мы уже отмечали, фамилия Чачба появилась в письменных источниках в XI веке, хотя уже существовала задолго до этой даты. Фамилия Ачба появилась за несколько столетий до фамилии Чачба. И, естественно, за это время данная фамилия (Ачба) могла исказиться до неузнаваемости. На факт искажения фамильного имени Ачба указывают грузино-мегрельские формы его написания – Анчабадзе и Анчбая. Фамильное имя Чачба произошла от Ачба уже после искажения этого фамильного имени. Исключив из грузино-мегрельских форм написания фамилии Ачба неабхазские форманты, мы получаем первоначальную форму фамилии Ачба – это Анчаба – Анчба, что означает по-абхазски «сын Бога», «сын Анцва (Анча)». Поэтому становится понятным, почему Ачбовых считают в народе древнейшими жрецами наиболее могущественных абхазских святынь. Традиции обожествления царской власти, генеалогически происходившей от сословия жречества, связанного с почитаемыми в народе святилищами (Аныха), и предопределили возникновение фамилии Анчаба – Анчба. Если бы первоначальная форма фамилии Ачба не звучала как «Анцваба – Анчаба» и не означала «сын Бога», то средневековые грузинские авторы, прекрасно знавшие абхазскую религиозную терминологию, вряд ли зафиксировали бы её в форме «Анчабадзе». Таким образом, видно и понятно, что этимологическое значение правильно зафиксированных абхазских фамильных имён устанавливается довольно просто.

В 2006 году в городе Черкесске была издана книга замечательной учёной С.Х. Ионовой «Абазинские фамилии и имена» – результат кропотливой работы автора по исследованию антропонимии абазин и абхазов, проводившейся в течение нескольких десятилетий. В книге отражены важные сведения по традиционной и официальной антропонимической системе абазинского народа, опубликованы материалы, свидетельствующие о влиянии старейшин родов на формирование абазинской антропонимии, о причинах появления, а также об этимологии фамильных и личных имен абазин и абхазов (Ионова, 2006, с. 17-18, 20, 254-258, 260-261, 263-266, 268-269, 271-274, 276-277, 280-285, 288-291, 297, 302, 304-311, 316-317, 323-331, 335-341, 350, 352, 354-356, 358, 362-365, 369, 373-374, 377-379, 388-389, 391-392, 396-397, 400-401, 404- 406, 409).

Но, несмотря на обилие в работе ценных сведений и материалов, она все же не лишена некоторых недостатков. Ошибочным является утверждение С.Х. Ионовой о том, что предками абазин являются абазги, а предками абхазов – апсилы (с. 4-5). Ошибочны предположения и утверждения автора о восхождении фамильного имени Агрба к абхазо-абазинскому наименованию мегрелов, о рассмотрении Аграа и Агирбовых отдельно друг от друга (с. 257-258), об определении этимологического значения фамильного имени Авидзба как «сырое (свежее) вино» (с. 258). Элемент «пщ» в фамильном имени «Адзапщ», по мнению автора, в абхазском языке означает «потомка», что, конечно же, не соответствует действительности (с. 260). Фамилии Апса и Апшилаа С.Х. Ионова считает идентичными (с. 264-265), в то время, как они являются двумя различными по происхождению фамильными группами: абазинской фамилии Апса, по нашему убеждению, соответствует фамилия Апсава, встречающаяся в Самурзаканской Абхазии, и Абсава, встречающаяся в Западной Грузии. Для определения значения фамилии Дармыва (Дармаа) автор почему-то изменяет имя в «Дырымба», которое в дальнейшем ошибочно этимологизирует как «не видящий» (с. 291, 296). Неправильна трактовка фамильного имени Мичба (Амичба) как «сын Мича». «Возможно, – пишет С.Х. Ионова, – в Мич имеем название какого-то дерева» (с. 352). И, действительно, в фамильном имени Амичба (АмчIба) мы имеем основу «амчIа», что по-абхазски означает «клён», и формант «ба» в значении «сын».

В 2006 году вышла в свет и другая книга, в которой отражено немало и ценных материалов по истории и генеалогии ряда абазинских и абхазских фамилий. Мы имеем в виду монографию М.С. Тхайцухова «Абазины». Автор книги указывает в работе общие абазино-абхазские фамилии, приводит этногенетические и генеалогические предания абазин, отмечает абхазо-абазинские антропонимы в топонимике Абхазии. Немало ценных сведений содержат главы книги, в которых описываются миграционные процессы абазин, особенностях их расселения, межэтнические связи абазин с адыгами, этнодемографические изменения в абазинской этнической среде после окончания Кавказской войны.

Но, несмотря на эти заслуги, монография М.С. Тхайцухова содержит и явные недостатки. Во-первых, современная историческая наука установила факт близкого генетического родства абхазо-адыгских народов с древнейшим народом хаттов или протохеттов, обитавших в Малой Азии в III – начале II тысячелетия до н.э., но не хеттов, как об этом пишет М.С. Тхайцухов (Тхайцухов, 2006, с. 11). Во-вторых, никоим образом не упоминая абхазов, автор тенденциозно утверждает, что русские летописи конца I – начала II тысячелетия н.э. под «обезами» упоминают абазин, которые «выдавали своих дочерей замуж за киевских и русских князей» (с. 16-17). В-третьих, по убеждению М.С. Тхайцухова, кавказоведу Л.И. Лаврову, который, полемизируя с ведущими абхазскими учёными, отрывает абазин от абхазов и сближает их с кабардинцами, близость абазинского языка к абхазскому объясняет процессом его абхазизации, а абазин считает всего лишь потомками разноязычного населения Северо-Западного Кавказа, «нужно дать должное за весомый научный вклад в абазиноведение» (с. 35).

Не совсем точны, тенденциозны или вовсе провокационны следующие утверждения М.С. Тхайцухова: 1. «В абхазской историографии в одностороннем порядке преподносится, что царь Леон – это царь абхазов, в данном случае, не придавая значения тому, кто он был по своему этническому происхождению» (с. 90). 2. «Апсилы, находившиеся в постоянных сношениях с Грузией и Византией, имели более развитую культуру, чем их соседи абазги, поэтому образование в Апсилии Абхазского царства должно было сопровождаться ростом апсильского влияния на горцев-абазгов» (с. 93). 3. «Переселялись на Северный Кавказ абазины, уже будучи “абаза”, а не “апсуа”» (с. 96). 4. К горным и причерноморским абазинским обществам относятся: Мдавей, Псху, Ахчипсы, Аибга, Садзы, Цандрыпш, Кечь, Аредба (с. 242).

Анализ работы по выявлению генеалогических связей между абхазами и северокавказскими народами, изучению истоков происхождения абхазских и северокавказских фамилий приводит к бесспорному выводу о наличии родства между некоторыми фамильными группами абхазов, адыгов, карачаевцев, балкарцев и осетин. Этногенетические и генеалогические взаимосвязи обусловлены схожим развитием исторических судеб, территориальной близостью, миграционной активностью населения в дореволюционные годы и интенсивностью культурного и экономического общения.

Среди абхазских и северокавказских фамилий немало сходных, созвучных фамильных имён, совпадающих как по своим корням, так и по фамильно-патронимическим формантам. Часть из них, безусловно, имеет абхазское или абхазо-абазинское происхождение, другая часть – северокавказские (адыгские, карачаевские, балкарские и осетинские) истоки в генеалогии, третью же часть мы относим к группе созвучных фамилий без намёка на их кровное родство между собой.

ЛИТЕРАТУРА

Бахиа, 1986. – Бахиа С.И. Абхазская «абипара». Тбилиси, 1986.

Бейтуганов, 1989. – Бейтуганов С.Н. Кабардинские фамилии: истоки и судьбы. Нальчик, 1989.

Бгажба, 1964. – Бгажба Х.С. Бзыбский диалект абхазского языка. Тбилиси, 1964.

Вахушти, 1904. – Царевич Вахушти. География Грузии. - Тифлис, 1904.

Гвритишвили, 1961. – Гвритишвили Д.В. Из истории социальных отношений в позднефеодальной Грузии. – Тбилиси, 1961.

Зухба, 1995. – Зухба С.Л. Типология абхазской несказочной прозы. – Майкоп, 1995.

Инал-ипа, 1965. – Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. – Сухуми, 1965.

Инал-ипа, 1976. – Инал-ипа Ш.Д. Вопросы этнокультурной истории абхазов. - Сухуми, 1976.

Инал-ипа, 1992. – Инал-ипа Ш.Д. Ступени к исторической действительности. – Сухум, 1992.

Ионова, 2006. – Ионова С.Х. Абазинские фамилии и имена. Черкесск, 2006.

Камов, 1996. – Камов Б.Ю. Черные страницы в истории Эльбургана // Бибаркт – АлбыргIан (Материалы, посвященные празднованию 330-летия аула Бибаркт – Эльбурган). Черкесск, 1996.

Лавров, 1955. – Лавров Л.И. Абазины // Кавказский этнографический сборник. Том I. Москва, 1955.

Лавров, 1975. – Лавров Л.И. Историко-этнографические мелочи // Сборник статей по этнографии. Майкоп, 1975.

Лайпанов, 2000. – Лайпанов К.Т. Этногенетические взаимосвязи карачаево-балкарцев с другими народами. - Черкесск, 2000.

Люлье, 1990. – Люлье. Черкесия. Историко-этнографические статьи. // Материалы по истории черкесского народа. – М.Ц.Т.К. 1990.

Мачавариани, 1909. – Мачавариани К.Д. Очерки и рассказы. Батум, 1909.

Мусукаев, 1978. – Мусукаев А.И. Балкарский «тукъум». Патронимическая организация и «фамилия» в системе сельской общины. Нальчик, 1978.

Тхайцухов, 2006. – Тхайцухов М.С. Абазины. Страницы древней и средневековой истории. Черкесск – Карачаевск, 2006.

Хан-Гирей, 1992. – Хан-Гирей. Записки о Черкесии. – Нальчик, 1992.