Проблемы научного дискурса о происхождении субэтнической группы черкесо-гаев (черкесских армян)

С.Н. Ктиторов, О.В. Ктиторова

Актуальность изучения истории субэтнической группы черкесо-гаев (черкесских, горских, закубанских армян) связана с той значительной ролью, которую ее представители играли в раз­личных сферах жизнедеятельности населения Северо-Западного Кавказа и всего Юга России в XIX - начале ХХ в. Анализ феномена данного этнолокального сообщества позволяет акцентировать внимание на конструктивных механизмах политики Российского государства по отношению к со­хранению этнической идентичности и национальной культуры включаемых в состав империи народов. В числе наиболее дискуссионных проблем истории черкесо-гаев до сих пор остается во­прос о происхождении этой субэтнической группы.

Многочисленные свидетельства историков, этнографов, географов, представителей россий­ской военной администрации конца XVIII - первой трети XIX в. позволяют уверенно говорить о том, что в этот период армянские семьи встречались почти во всех черкесских аулах. По авторитетному мнению советской исследовательницы Г.С. Аракелян, общая численность черкесо- гаев в начале XIX в. могла доходить до 18 тыс. человек.

Как правило, сам факт проживания сравнительно крупного субэтнического сообщества ар­мян среди автохтонных народов Северо-Западного Кавказа в историографии практически не под­вергается сомнению. Однако проблема происхождения черкесо-гаев до сих пор не может считать­ся окончательно решенной. Основные причины, хронология и пути переселения армян в Восточ­ное Причерноморье и горные районы Закубанья уже на протяжении многих десятилетий служат предметом оживленной дискуссии историков, этнографов, лингвистов и других исследователей.

Разнообразные мнения и гипотезы об этногенезе черкесских армян являются отражением двух основных концепций, которые условно можно назвать «миграционной» и «автохтонной». Как правило, в советской и новейшей историографии численно доминируют сторонники первого под­хода, считающие первоначальной основой и кристаллизующим ядром формирования субэтниче- ского сообщества армянских переселенцев, прибывавших на Кубань из Византии, Османской им­перии, Закавказья, Крыма, городов Золотой Орды и других регионов. Следует заметить, что среди многочисленных авторов вплоть до настоящего времени нет единой позиции по вопросу о начальной точке, а также причинах исхода армян на земли Кубани.

По утверждению советских исследователей Х.А. Поркшеяна и Г.С. Аракелян, предтечей чер- кесо-гаев стали армяне-воины, вышедшие из Византии и обосновавшиеся в «стране касогов», то есть в Черкесии, еще на рубеже Х-XI вв. Х.А. Поркшеян при этом ссылался на «весьма правдоподобную» версию одного из коренных армавирских старожилов о том, что «при­шедшие на Таманский полуостров армяне были не что иное, как воинская часть, которую визан­тийский император, армянин по происхождению, Василий II выслал из Армении в Болгарию, для защиты границ Византии». Якобы эта дружина по каким-то причинам не дошла до места назначе­ния и остановилась в стране касогов, то есть средневековых адыгов.

Г.С. Аракелян в своих работах подробно рассмотрела широкий круг источников, преимуще­ственно фольклорных, о маршрутах и ведущих факторах миграции армян на Северо-Западном Кавказе. Историко-лингвистический анализ этногенетических преданий, сохранившихся в среде армавирских черкесо-гаев, привел ее к выводу о том, что «в конце X или в начале XI в. группа вои- нов-армян, возможно из Балкан или других мест, оказалась в черкесских горах. Они поддерживали постоянную связь с армянской колонией в Крыму... Видимо, именно это обстоятельство обуслови­ло и в дальнейшем приток новых групп переселенцев-армян, за счет чего и пополнялось армян­ское население в черкесских горах. Эти выходцы могли быть как из самой Армении, так и из раз­личных районов Малой Азии, Крыма и др.».

Еще в 1846 г. проблема происхождения субэтнического сообщества стала объектом внима­ния армянского священника Иоанна Хазрова, указывавшего в своей работе, что после окончатель­ного уничтожения Армянского царства выходцы оттуда рассеялись «по всему свету», причем мно­гие армяне с торговыми целями обосновались среди адыгов Кубани, где обзавелись недвижимым имуществом, получили власть над крепостными крестьянами, а с помощью брачных союзов завя­зали тесные родственные отношения с представителями коренных народов региона. Вместе с тем тот же автор приводил легенду, согласно которой предки горских армян были выходцами из Ана­толии, Трапезунда, Царьграда, Крыма и Грузии, и что некоторые фамилии появились среди адыгов около 200 лет назад, то есть в XVII в.

В начале ХХ в. авторитетный кубанский историк Ф.А. Щербина по заказу армавирского сель­ского общества подготовил большую работу, специально посвященную происхождению и этно­культурному развитию черкесо-гаев. Материал для своей книги, изданной в 1916 г., исследователь получил не только путем изучения архивных документов и работ предшественников, но и в ре­зультате непосредственных опросов представителей коренного населения Армавира черкесских армян. Ссылаясь на их предания, он писал, что миграция армян в горные районы Закубанья и в Восточное Причерноморье началась «лет 400 тому назад, непосредственно после того, как было разрушено Армянское царство. После к этим первым поселенцам присоединились выходцы из Крыма, Константинополя, Трапезунда, Синопа и др. мест». При этом Ф.А. Щербина пришел к за­ключению, что процесс исхода беженцев из Армении развернулся в конце XIV в.

Включение в фокус исследовательского внимания источников, авторами которых являются сами представители субэтнического сообщества, позволяет существенно дополнить и конкрети­зировать приведенную выше информацию. Так, в одном из прошений, составленном в 1913 г. чле­нами армавирского сельского общества, сообщалось буквально следующее: «Предки наши четыре века тому назад, волею исторических судеб, бежали из Армении в Крым - в эпоху Гирендов. Внача­ле принятые благосклонно татарскими ханами, вскоре они стали подвергаться притеснениям и тяготам, заставившим их переселиться в Черкезстан».

Как и коренные армавирцы, большинство отечественных специалистов в качестве началь­ной точки миграции армян в горы Северо-Западного Кавказа также указывали Крымское ханство. Вместе с тем следует отметить, что среди ученых нет консенсуса по вопросу о временных границах и побудительных мотивах упомянутого переселенческого движения. Например, Л.А. Погосян и Ц.П. Агаян аргументировали положение о том, что наиболее ранние общины армян появились в Черке­сии в последней четверти ХV в., после подчинения Крыма Османской империи. Ос­нову переселенцев, по мнению этих авторов, составляли беженцы-христиане, спасавшиеся от ре­лигиозных притеснений.

Ростом-бек Ерзынкян и Шаган-Симон обосновывали вывод, что предками черкесо-гаев бы­ли те армяне, которые по своей воле перешли из Крыма в горные районы Закубанья и в Восточное Причерноморье в ХVI в. для занятия торговлей. Указанный промысел сулил пере­селенцам особенные выгоды, так как в указанный период среди самих адыгов, в силу натурально­го характера их хозяйства и специфического негативного отношения к наживе и барышу, соб­ственной прослойки коммерсантов не было. Отсутствие конкуренции, а также покровительство со стороны представителей местных аристократических фамилий, нуждавшихся в посредниках в ор­ганизации «пленопродавства», открывало для армянских купцов новые перспективы, являясь, таким образом, существенным фактором миграции из Крыма в земли Черкесии.

Подобная трактовка вопроса о происхождении черкесо-гаев была изложена в пояснитель­ной записке «О личных правах туземного населения Кубанской области», подготовленной в 1873 г. председателем комиссии для разбора сословных прав горцев Кубанской и Терской областей Д.С. Кодзоковым. В этом официальном документе он указывал, что коренные армавирцы «...вышли к кубанским горцам из Крыма не позже конца XVI века и, заручившись покровительством сильных лиц, водворились между ними вероятно с торговыми целями.».

По мнению первого исследователя Армавира и бытописателя его жителей И.И. Иванова, крымские армяне-христиане, спасаясь от религиозных гонений, бежали в Черкесию в XVII в. В 1853 г. в одной из газетных статей он, в частности, сообщал: «По рассказам армавирских стариков, назад тому лет двести или более прадеды их, недовольные смутами, происходившими в Крыму, во время владычества ханов, обремененные налогами и претерпевая сильные гонения за веру, давно заду­мывали куда-либо удалиться от этих неприятностей; наконец, при одном хане, который два раза был свергнут с престола, они приняли решительное намерение и, бросив свои жилища и имуще­ство, бежали в Черкесию, знакомую им еще прежде, по торговым сношениям. По прибытии в горы, черкесы приняли их ласково и дали у себя убежище, обещая защищать от всех стеснений ханских. Заметим еще здесь, что кроме крымских армян в Черкесию бежало также много армян из Тра- пезонта, Синопа и других мест Оттоманской Порты».

Одним из самых компетентных авторов в решении вопроса об этногенезе черкесо-гаев яв­ляется главный организатор их переселения из гор на равнину и основатель Армавира, начальник Кубанской линии генерал Г.Х. Засс. В 1840 г. он собрал и обобщил все сведения о предках жителей Армянского аула и специфике их традиционного уклада жизнедеятельности. Свой вывод генерал изложил в журнале военных действий Лабинского отряда: «В давние времена выгоды торговли увлекли сих армян в Анапу из Крыма, Астрахани, Армении, Цареграда и Трапизонта. Их торговля и промышленность были полезны горцам. Снискав покровительство их, они перевезли в горы свои семейства и там основались. Главная торговля их была с турками, у которых они выменивали большую часть товаров на русских пленных обоего пола и на молодых азиаток, которых покупали у горцев».

В исторической литературе и публицистике можно также обнаружить довольно сомнитель­ные и субъективные мнения о путях формировании рассматриваемой субэтнической группы. Например, в пространном газетном очерке, напечатанном в 1889 г. в ставропольской газете «Се­верный Кавказ» и подписанном инициалами «С.А. Ц-в», излагается оригинальная гипотеза о том, что черкесо-гаи являются потомками тех армян, которые, «подвергнувшись каре русских зако­нов», в незапамятные времена бежали в горы Черкесии, а в 1835-1838 гг. российское правитель­ство поселяет их на Кубани «под наблюдение» крепости Прочный Окоп. Данная версия вступает в прямое противоречие с хорошо известной политической ориентацией черкесо-гаев, общим устремлением которых с конца XVIII в. становится желание переселиться из гор Черкесии на подконтрольную России территорию, под защиту кордонных укреплений и казачьих станиц.

В вышедшей в свет в 1904 г. работе кубанского исследователя Д. Соколова приводится еще одна оригинальная трактовка происхождения черкесо-гаев, которые до основания в 1839 г. Арма­вира якобы были «рабами» у горцев, приобретавшими их на невольничьих рынках Турции. Эта не подкрепленная никакими источниками концепция также не выдерживает научной критики. Многочисленные свидетельства современников и исследователей говорят о том, что главным занятием черкесских армян до их переселения в первой половине XIX в. на равнины Ку­бани являлась продажа поставлявшихся горской знатью пленников в Османскую империю. При этом большинство черкесо-гаев сами владели крепостными крестьянами и рабами, происходив­шими из среды местных народов и поселившимися вместе со своими хозяевами в Армавире.

Выразители второй, «автохтонной» концепции происхождения черкесских армян в качестве первоосновы субэтноса называют часть коренного, преимущественно адыгского, населения Севе­ро-Западного Кавказа, принявшего армяно-григорианскую веру. Количественно они уступают сторонникам «миграционной» теории. Как правило, их позиция излагалась в публицистических очерках, в основном на страницах периодических изданий. Строго говоря, большинство таких ра­бот не обладает признаками научных исследований, отражая весьма поверхностный, обыватель­ский взгляд на этнокультурную специфику субэтнического сообщества. Авторы, разделяющие «автохтонный» подход, обычно не апеллируют к первоисточникам, выстраивая систему рассужде­ний на чисто умозрительной основе. Вместе с тем определенные основания для предположений об этногенетической связи черкесо-гаев с коренным населением Северо-Западного Кавказа имеются. Главным же фактором для появления подобных взглядов выступает феномен культуры субэтноса, с доминирующими адыгскими традициями и языком.

Первые свидетельства об автохтонном характере этногенеза черкесо-гаев появляются еще в дореволюционный период. Так, в одной из пространных корреспонденций газеты «Кавказ» за 1907 г. анонимный автор сообщал, что Армавир был основан «выходцами из черкесских племен, принявших армяно-григорианское вероисповедание». Наличие же у представителей рассматриваемой субэтнической группы элементов армянской культуры и их конфессиональную принадлежность к григорианской церкви современники наивно объясняли межкультурными кон­тактами: «когда были переселены на Северный Кавказ армяне из Персии и, между прочим, водво­рились в Армавире, то эти черкесы окончательно обармянились и приняли не только армянские имена, но и армянские фамилии».

В самом Армавире в конце XIX - начале XX в. иногородние обыватели нередко называли ко­ренных жителей черкесами. Этот факт служит иллюстрацией этнических стереотипов в восприя­тии иной, яркой и самобытной культуры, в которой горские образцы и нормы, с внешней стороны несомненно, превалировали над армянскими традициями. На принадлежность коренных армавирцев к черкесам (адыге) указывала в своих воспоминания и заведующая музеем Армавирского общества попечения о детях М.С. Фиалковская.

Российские официальные власти, в целом признавая армянское происхождение черкесо- гаев, иногда обращали особое внимание на их интегрированность в северокавказскую социокуль­турную среду. В этом отношении показательно мнение члена совета Наместника его Император­ского Величества на Кавказе Н.Ф. Джунковского, который в 1912 г. в одной из аналитических запи­сок отмечал, что в годы завоевания региона Россией среди горских мусульманских аулов войска встретили «поселение горцев-христиан, армяно-григорианского исповедания», впоследствии вы­веденных на плоскость и собранных на левом берегу Кубани в отдельном ауле, будущем Армавире.

В историографии и публицистике советского периода версии об автохтонном происхожде­нии черкесо-гаев не встречались, однако в первой половине 1990-х годов в ряде газетных очерков представителей кубанского казачества упомянутая концепция была реанимирована и даже полу

чила новое развитие. Так, в статье члена Армавирского казачьего круга И.В. Чернова, опублико­ванной «по просьбе атамана Лабинского отдела», без какой либо аргументации прямо отрицался сам факт существования на Кубани этнической группы горских армян. Первопоселенцы Армавира, по словам этого автора, - «самые обычные, настоящие черкесы, они же - адыги», из племен «хатукай, егерукай, бжедуг, шапсуг, темиргор (так в тексте. - С.К., О.К.), часть которых придерживалась христианства, пришедшего в Прикубанье в IV веке из Византии».

Введенный в научный оборот в 1850-е годы И.И. Ивановым и ставший традиционным для историографии термин «черкесо-гаи», объединивший экзоэтноним «черкесы» и самоназвание ар­мян «хай (hay)», в упомянутой заметке И.В. Чернова получил совсем иную трактовку. По его мне­нию, это название появилось по причине того, что в 1830-х годах черкесы-христиане поселились на берегу Кубани в местности, которую казаки именовали «гай». Данный же топоним автор, види­мо, апеллируя к словарю В.И. Даля, переводит, как «остров», «поселение», «нехвойная роща, или поляна, или вырубка». Завершением же смелых умозрительных конструкций члена Армавирского казачьего круга стал вывод о том, что армянская идентичность черкесо-гаям («черкесам- островитянам») с попустительства российских властей была навязана армянскими священниками, которые «быстро освоили эту паству».

Практически аналогичная позиция по вопросу о происхождении субэтнической группы примерно с тем же уровнем аргументации была изложена в 1994 г. в пространной газетной статье заместителя атамана Лабинского отдела Всекубанского казачьего войска С. Лукаша. В отличие от предыдущего автора, он допускает, что определенная часть представителей адыгейских племен черкесо-гаев «могла иметь армянские корни», однако тут же резюмирует, что «в этом случае мы имеем дело с полной ассимиляцией переселенцев среди адыгов».

Появление упомянутых штудий представителей армавирского казачества следует рассмат­ривать не в качестве факта историографии, а в контексте непростой этнополитической ситуации 1990-х годов, когда Краснодарский край, и в частности г. Армавир, стали зоной притяжения массо­вой миграции армян из Еревана, Нагорного Карабаха, Баку, Сумгаита, Гянджи и других мест.

В отличие от публицистики постсоветского периода, мнения дореволюционных авторов о горском происхождении черкесо-гаев представляют собой, прежде всего, укоренившийся в созна­нии современников этнический стереотип, обусловленный внешним сходством основных элемен­тов традиционной культуры рассматриваемого субэтноса, а также адыгов, абазин и других кубан­ских народов. Вместе с тем было бы поспешным полностью отвергать факт горского влияния на процесс этнической консолидации коренных армавирцев.

Важным фактором формирования субэтноса стало инкорпорирование в его состав много­численных представителей народов Северного Кавказа. Такое внедрение происходило преимуще­ственно через принятие крещения по обряду Армянской апостольской церкви, а также благодаря установлению брачных и иных родственных связей. Свидетельством этому являются сохранявши­еся у коренных армавирцев семейные предания о предках неармянской этнической принадлежно­сти. Так, из числа представителей рассматриваемого субэтнического сообщества Тамбиевы вели свое происхождение от кабардинцев, Богарсуковы - от черкесов махошевцев, Джантемировы (Чен- темировы) - от абазин, Бароновы и Сеферовы - от крымских татар, Матеосовы и Кастановы - от греков, Хазаровы - от горских евреев, Нагаевы - от ногайцев и т.д. Эти и многие другие факты указывают на пограничный характер этнической идентичности черкесо-гаев, что, впрочем, явля­ется отличительным признаком целого ряда субэтнических групп.

Внимательное знакомство с отдельными сторонами жизни черкесо-гаев в Армавире (преж­де всего, очевидная неоднородность в степени выраженности горских проявлений у конкретных фамилий) позволяет констатировать, что адыго-абазинский аспект их культуры был следствием не только межкультурного взаимодействия, но одновременно являлся итогом более глубоких эт- ногенетических процессов. В материалах армавирского старожила и краеведа Р.К. Аракелова, яв­лявшегося непосредственным носителем этнической традиции черкесо-гаев, часто встречается информация, которая прямо подтверждает факт влияния горского компонента на процесс форми­рования данного сообщества.

Таким образом, следует отметить, что проблема этногенеза субэтнической группы черкесо- гаев не может быть решена только в пределах традиционной и доминирующей миграционной концепции. Характер этнокультурного облика, явственно проступающие глубокие межэтнические параллели и заимствования, фамильно-родовые связи, вовлекающие в этническое поле черкесо- гаев (на уровне фамилий, родовых тамг, семейных преданий) довольно широкий круг коренных народов региона (абазин, адыгов, ногайцев, карачаевцев), - все это позволяет ставить вопрос о сложном процессе формирования сообщества горских армян, отразившем своеобразие и полиэт- ничность северокавказского региона.

В итоге можно сделать заключение, что миграция армян в горы Северо-Западного Кавказа представляла собой длительный, многовекторный и порой противоречивый процесс. Переселение включало в себя разные потоки, как из Армении, так и из Византии, Османской империи и Крым­ского ханства, и могло охватывать длительный период с Х-Х1 вплоть до XVII в. При этом наиболее значимым ядром субэтноса черкесо-гаев являлись выходцы из Крыма.

Проведя в Черкесии несколько сотен лет, армяне практически полностью утратили свой национальный облик. Важным фактором данных аккультурационных процессов служили разно­образные межэтнические связи, в том числе инкорпорирование в состав складывавшегося субэт- нического сообщества многочисленных представителей автохтонных горских народов. Черкесо- гаи переняли у адыгов их язык, нравы, обычаи и основные элементы материальной культуры, од­нако сохранили свое этническое самосознание и приверженность к Армянской апостольской церкви. Сосредоточив в своих руках почти всю торговлю закубанского края, они заняли своеоб­разную экономическую нишу, что позволяет рассматривать черкесо-гаев как особую этнопрофессиональную группу в среде адыгов.

Источник: Ктиторов С.Н., Ктиторова О.В. Проблемы научного дискурса о происхождении субэтнической группы черкесо-гаев (черкесских армян)//Историческая и социально-образовательная мысль Historical and Social-Educational Idea Том 9. № 6. Часть 2. 2017. С. 107-112.