«Война — это же не всегда победа». Интервью с ветераном боевых действий в Анголе

15 февраля в нашей стране отмечается День памяти россиян, исполнявших служебный долг за пределами Отечества. В этот день обычно вспоминают ветеранов войны в Афганистане, но наши соотечественники служили не только там. Корея и Алжир, Вьетнам и Сирия, Мозамбик и Эфиопия, Йемен и Ливан — часто советские военнослужащие оказывались в горячих точках по всему миру.

Когда в 1975 году в Анголе, расположенной в юго-западной части Африки, началась кровопролитная борьба за власть, одну из сторон конфликта поддержал Советский Союз. Советские военные специалисты были направлены в боевые части и подразделения ангольской армии, но, официально занимаясь только учебной работой, сами принимали участие в боевых действиях. Через службу в Анголе прошли около 11 тыс. военнослужащих из СССР. Вернулись домой не все — по официальным данным, в Анголе погибли 54 человека.

Летчик-истребитель Николай Адонин отслужил в Анголе больше двух лет. Неоднократно он попадал в сложные ситуации, рисковал жизнью, но в итоге смог благополучно вернуться домой. В преддверии Дня воина-интернационалиста подполковник Адонин встретился с журналистом Юга.ру и рассказал подробности неизвестной многим войны.

Николай Адонин

Николай Адонин родился в Ейске, но большую часть жизни прожил в Краснодаре. Здесь он учился, здесь же еще школьником стал ходить на занятия в аэроклуб.

— Два года после школы полетал и понял, что это моя профессия. К тому же брат служил в авиации, много интересных вещей рассказывал. В общем, закончил училище и стал летчиком. Служил в Уссурийске, в Комсомольске-на-Амуре, потом перевелся в Краснодар и уже отсюда получил вызов в Анголу.

До командировки вы знали, где в принципе находится Ангола?

— У нас в летном училище обучались курсанты из двух десятков стран — индусы, кубинцы, ливийцы, сирийцы, арабы, вьетнамцы, перуанцы и другие. Поэтому мы общались с людьми, имели некоторое представление о том, откуда они приезжали. Обучали мы и ангольских летчиков, а потом мне предложили поехать в Анголу и продолжить их обучение там. Вернее, не так — у нас в армии не предлагают, это был приказ. Ливия, Сирия, Перу, Вьетнам — много тогда было стран, где служили наши специалисты. Не всегда это были именно горячие точки, иногда просто наши учили местных летать или пользоваться новым оружием. Мог попасть и в Афганистан, это дело случая. В итоге с августа 1984 по октябрь 1986 года прослужил в Народной Республике Ангола.

Гражданская война в Анголе — крупный вооруженный конфликт между тремя группировками, одну из которых поддержали Советский Союз и Куба, а другие стороны получили помощь со стороны ЮАР и США. Война началась в 1975 году и продолжалась до 2002 года. Потери среди гражданского населения составили, по разным данным, от 300 тыс. до 500 тыс. человек.

Как вас встретила незнакомая страна?

— Первое, что бросилось в глаза в столице страны Луанде, — грязь и запущенность на улицах. Выглядело это угнетающе. Хотя красивые места и пляжи, как потом выяснилось, там тоже были. Погодные условия были тяжелые — близко к экватору, поэтому жара и влажность были страшные. Кондиционеров никаких в то время не было, спать приходилось под накомарником, потому что малярию никто не отменял. Тяжело было находиться в кабине во время полета. Дело в том, что в системе кондиционирования самолета циркулировала водно-спиртовая смесь, а за счет того, что местный спирт делали из бананов, он имел примеси и постоянно засорял все фильтры. Поэтому эффективность системы охлаждения очень сильно падала. Когда ситуация позволяла, то уже после посадки на пробеге я приоткрывал кабину, чтобы запустить внутрь воздух температурой градусов под сорок — чтобы охладиться. В кабине во время полета было еще жарче.

Вы знали, на сколько уезжаете?

— Сразу было известно, что эта поездка продлится два или три года — в итоге пробыл чуть больше двух лет. Насколько я помню, одновременно на всей территории Анголы находилось около 1,2 тыс. советских граждан разных военных специальностей, в том числе и авиационных. Постоянно шла ротация — кто-то приезжал, кто-то уезжал. У нас был свой штаб ВВС и ПВО, который находился на аэродроме в Луанде.

Сложность была РІ том, что РІ Афганистане советские РІРѕР№СЃРєР° были официально — там наши летчики совершали боевые вылеты. Рли РІРѕС‚ сейчас СЂРѕСЃСЃРёР№СЃРєРёРµ РІРѕР№СЃРєР° РІ РЎРёСЂРёРё служат официально. Нас же РІ Анголе как Р±С‹ Рё РЅРµ было, РЅРѕ принимать участие РІ боевых операциях приходилось. Двойственная ситуация — СЃ РѕРґРЅРѕР№ стороны, задачи ставились местным летчикам, РЅРѕ было понятно, что самостоятельно, без нашей помощи РѕРЅРё решить РёС… РЅРµ СЃРјРѕРіСѓС‚. Мало того что местные кадры РЅРµ были подготовлены летать РЅР° таком типе самолетов, так еще постоянные проблемы СЃ топливом, боеприпасами Рё техобслуживанием.

Страшно было тогда в Анголе?

— РљРѕРіРґР° СЏ приехал РІ 1984 РіРѕРґСѓ, гражданская РІРѕР№РЅР° там шла уже почти десять лет. Рнфраструктура РІ тот период отсутствовала полностью, РІСЃРµ РіСЂСѓР·С‹ доставлялись только РїРѕ РІРѕР·РґСѓС…Сѓ. РќРѕ РІРѕР№РЅР° там РЅРµ шла круглый РіРѕРґ — обычно основные боевые действия шли РІ августе, РєРѕРіРґР° РЅР° оперативные аэродромы подвозили топливо Рё боеприпасы. Р’ эти моменты Рё можно было выполнить какие-то боевые задачи. Рђ РІ промежутках шла обычная учеба. РќРѕ часто возникала необходимость летать Рё нам самим. РќСѓ Рё летали.

У противника авиации как таковой не было, но средства ПВО были очень современные, например, зенитно-ракетный комплекс «Стингер» с головкой самонаведения. Противнику стоило только услышать звук самолета, он уже мог привести оружие в боевое состояние и провести пуск. Поэтому все действие нашей авиации было ограничено одним заходом. На второй заход идти не надо, потому что противник был уже к нему готов. Кроме того, с земли все равно стреляли из всех видов оружия. Для самолета или вертолета много не надо: одна пуля может пробить топливный бак и привести к серьезным проблемам.

Потери в ваших частях были?

— Были. Сбили однажды наш Ан-12, экипаж пять или шесть человек. Прилетел из России какой-то важный начальник и решил, что ему обязательно нужно побывать на месте падения самолета и разобраться, почему это случилось. Хотя и так все было уже понятно. В итоге снарядили экспедицию к месту падения. Попали они в засаду, их начали расстреливать. На подмогу вызвали два наших вертолета. Один из них выпустил ракеты и благополучно ушел, а другой вертолет пошел на второй заход и в этот момент противник его достал. Потеряли экипаж вертолета: два летчика и борттехник, очень хорошие ребята были, не раз выручали нас до этого.

Пошли разговоры, что хорошо бы их представить к званиям героя, но начальство сказало, что мы здесь официально не воюем и никаких героев тут не может быть. Дали им, если не ошибаюсь, орден Красной Звезды посмертно.

Всего с 1975 по 1991 год через Анголу прошли 10 тыс. 985 советских военных. Официальные потери СССР составили 54 погибших и десять раненых. В 2008 году в России вступили в силу поправки к Федеральному закону «О ветеранах», согласно которым военнослужащие, принимавшие участие в войне в Анголе, признаются ветеранами боевых действий.

Вы подписывали документ о неразглашении о том, куда вас отправляют?

— Никогда и никто от нас этого не требовал. Я думаю, что нет в этом никакой военной тайны. Единственное, что наше участие в боевых действиях сильно не афишировалось. Доходило до смешного. Возвращаемся с задания, заруливаем на аэродром, а там главный военный советник спрашивает, где это ты был и куда летал? Приходилось выкручиваться, что-то рассказывать про «учебный» полет. Но в то же время боевая задача ставилась не без участия этого советника. Он же знал, что у местных пилотов нет достаточной квалификации, чтобы выполнить ее без нас.

Вот эта неопределенность давила. В Анголе, в отличие от Афганистана, мы официально же не воевали, а риски были. Хуже всего было в те моменты, когда приходилось принимать решения и брать на себя ответственность. А война — это же не всегда победа, бывает и наоборот. Рочень не хотелось, чтобы кто-то не вернулся домой, потому что ты принял неправильное решение.

Часто приходилось рисковать жизнью?

— Всякое бывало. Сидим как-то на базе, утром вызывает по радиосвязи мой непосредственный начальник и ставит задачу: вашей четверке нужно сегодня перебазироваться на оперативный аэродром Менонге. Завтра с утра вам предстоит боевая работа. Я спрашиваю, а передовая команда будет? Передовая команда — это технические специалисты, которые первыми прилетают на место на транспортнике и готовят все, чтобы принять боевые самолеты. Мне сказали, что к обеду будет Ан-26, который и обеспечит перелет передовой команды. Ждем. К обеду не получилось, задержались. Вижу, пока его загрузили, пока команда созрела, уже дело к вечеру. А значит, садиться нам придется ночью, но ночного старта там нет, сесть невозможно. Вот что тут делать? Какое решение принимать? Принимаю решение лететь без передовой команды. Думаю, там же кубинцы сидят, и у них есть привод — это радиостанция, которая должна быть включена. Перелет все-таки 800 км, и сесть без привода на незнакомой местности не получится.

Летим, время идет, а привод не работает. Четыре самолета в воздухе, а солнышко уже садится. Мы постоянно запрашиваем аэродром, но в эфире тишина. Рвдруг неожиданно в эфире появился тогда еще непонятно кто и на испанском языке начал нам что-то рассказывать. Оказалось, что мы уже пролетели этот аэродром и чтобы вернуться на него, нам нужно взять такой-то курс. Это нам подсказал кубинец, который ремонтировал локатор и случайно нас заметил. Понял, что нам нужна помощь, и дал курс на аэродром. Мы развернулись, увидели аэродром и больше его из виду уже не теряли. Если бы не кубинец, то не знаю, что было бы. Топлива у нас уже не было и сесть вне аэродрома мы тоже не могли. Да, это было авантюрное решение с моей стороны, но мы были на войне. Рне выполнить нельзя, и, выполнив, могли потерять четыре самолета. Хорошо если только самолеты.

Вы понимали, что происходит в Анголе и зачем советские войска в принципе там находятся?

— Там было все очень просто — для СССР это была важная военная база. Туда заходили советские корабли, прилетали самолеты. Мы могли расширить дальность действия нашей стратегической авиации и флота за счет того, что в Анголе находилась военная база. Плюс страна очень богата алмазами и нефтью, то есть являлась платежеспособной.

Помимо советских специалистов там находились наши союзники — кубинцы, всего около 35 тыс. человек. Поражало, насколько они уважали нас и по любому вопросу старались нам помочь. Забарахлил у меня автомобиль — что-то с топливным насосом. Ну где я его там возьму? Заезжаю к кубинцам, нахожу командира, пытаюсь рассказать о поломке. Он приглашает выпить кофе, и, пока мы его пьем, мне уже все чинят. Они не должны были это делать, но делали с удовольствием. Запало в душу, насколько искренне они себя вели. Рэто был не единичный случай. После того как я не совсем удачно катапультировался и повредил ногу, на следующий день после выхода из госпиталя кубинцы привезли мне домой костыли. Никто не просил, но они знали, что у меня проблема с ногой, что нужно ходить на перевязки, что неудобно спускаться с шестого этажа. Я их вообще не знал, кто они такие.

Чем закончилась та война?

— Закончилась тем, что победили «наши» ребята — те, кого поддерживал СССР. Силы оппозиции, в том числе и с помощью нашей авиации, были разбиты. Но случилось это через года два или три после того, как я уехал из Анголы.

Почему вам пришлось прервать командировку?

— На учениях произошла остановка двигателей на малой высоте. В процессе катапультирования случилась нештатная ситуация — некорректно сработала система катапультирования. Наложили 17 швов на подбородок. Получил травму, которая в будущем не позволила продолжить летную работу. Пришлось вернуться домой раньше времени.

А с того момента я больше не летал. Вернулся в училище, несколько лет занимался нелетной работой, а в 1994 году вышел на пенсию. В торговлю не пошел, занимался ремонтом автомобилей. Какую-то смежную профессию освоить было сложно. У меня в дипломе написано «инженер по эксплуатации летательных аппаратов и двигателей». Не так просто найти себе применение. Было бы здоровье, можно было бы попытаться устроиться в «Аэрофлот». В моем случае это был не вариант. Так нигде за границей, кроме Анголы, и не побывал.

Вы получили какие-то награды за время службы?

— Ничего. Ни наград официальных, ни благодарностей. В Анголе официально в боевых действиях мы участия не принимали. А раз мы там не воевали, то какие могут быть награды? Есть, правда, медали от Союза ветеранов Анголы. Конечно, есть удостоверение участника боевых действий. Одно и то же удостоверение, что у ветерана Афганистана, что у ветерана Анголы. Есть какие-то льготы по санаторному обеспечению и приплачивают к пенсии в районе 3 тысяч.