Россия / Чечня / 31 январь 2019

Лживые дневники Первой чеченской

или ещё один инструмент информационной войны

Привет!

В этом блоге я собираю информацию об операциях, военнослужащих, амуниции, наградах, быте и мифах Первой и Второй чеченских военных кампаний. Мне интересен исторический контекст, портреты людей и общая событийная канва, которой, как мне кажется, уделено преступно мало внимания. Мы - это наша история. Забывая её, мы забываем себя.

Сегодня я хочу начать цикл статей, посвящённых мифам и либеральной лжи, касающихся Первой чеченской войны.

Информационные войны были известны ещё по Первой мировой войне - но главный принцип доступности остаётся неизменным.

Всякая пропаганда должна быть доступной для массы; её уровень должен исходить из меры понимания, свойственной самым отсталым индивидуумам из числа тех, на кого она хочет воздействовать. Чем к большему количеству людей обращается пропаганда, тем элементарнее должен быть ее идейный уровень. А раз дело идет о пропаганде во время войны, в которую втянут буквально весь народ, то ясно, что пропаганда должна быть максимально проста... Искусство военной пропаганды заключается в том, чтобы правильно понять чувственный мир широкой массы; только это дает возможность в психологически понятной форме сделать доступной массам ту или другую идею... Восприимчивость массы очень ограничена, круг ее понимания узок, зато забывчивость очень велика. Уже по одному этому всякая пропаганда, если она хочет быть успешной, должна ограничиваться лишь немногими пунктами<...>
Вальтер Николаи

В современности меняется лишь форма пропаганды. От прямого противопоставления "мы" и "они", от лозунгов и плакатов информационная война переходит к таким материалам, которые популяризируют иной взгляд на войну, порождают сомнения, неуверенность и снижают значимость события.

Сегодня я хочу показать вам один из часто встречающихся материалов, который призван продемонстрировать Первую чеченскую войну через призму мирного населения.

Нижеследующие записи разбросаны как по русскоязычным форумам и сайтам, так и по иностранным; иногда записи даются целиком, иногда в обрезанном формате. Читая его впервые и будучи неготовым к подвоху, можно поверить в истинность написанного - хотя тень сомнения и преследует любого читателя мало-мальски знакомого с Первой кампанией.

В этой статье я дам максимально полный текст "дневника" и скажу только лишь, что в нём содержится несколько маркеров, по которым можно безошибочно определить этот документ к инструментарию информационной войны. А уже в следующей статье я разберу их подробно, давая сейчас вам время на собственные изыскания. Ибо нет знания ценнее, чем приобретённое самостоятельно.

Итак...

НАЧИНАЕМ ПОГРУЖЕНИЕ

Наташа Расламбекова жила в Грозном ещё до войны - и осталась в родном городе до весны 1995 года. Ниже представлен её дневник. Первая запись датирована 26 ноября 1994 года (день рождения Наташи), остальные не датированы.

Лживые дневники Первой чеченской
Фото мирных жителей

26 ноября 1994 года.

<...>Сегодня началась война, летают самолёты. Бомбят. В центре города бои. С трёх сторон в центр города вошли войска оппозиции и танки, на городских улицах танки не могут маневрировать и их подбивают с крыш домов. В центре много разбитых зданий, горят танки. Много людей убитых и сгоревших, остатки человеческих тел лежат на асфальте, на сгоревшей технике, висят на деревьях. От центра города идёт непрерывный гул, слышны взрывы, грохот. Наш район находится не в центре, поэтому все люди вышли во дворы, на улицы и оттуда наблюдают за происходящим в центре города. Люди передают друг другу каждую новость шепотом, смотрят на зарево пожарищ, слушают грохот орудий. Люди стараются держаться вместе. В квартире просто невозможно находиться, так и тянет во двор, к людям. Сегодня день моего рождения. Из всех приглашенных пришли только родители моего мужа (из соседнего подъезда) и мой отец. Застолья, конечно же, не получилось. Все немногие тосты только за то чтобы поскорее закончился этот кошмар.

<...> Свет отключен. Стемнело, но люди все равно находились на улицах, боялись идти в темные квартиры. Свекор кинул от столба напрямую провод и у нас в двух квартирах был свет. Соседи все были у нас. Смотрели новости, слушали радио, разошлись все только поздней ночью, когда бой в центре немного затих, небо над центром города всё красное от пожарищ.

<...> Муж ходил к своему товарищу узнать, как дела на работе в троллейбусном парке. Возвращался домой он пешком, и в это время над Старопромысловским шоссе низко пролетали самолёты. Какие-то вооруженные жители района стали стрелять по ним из автоматов и один из самолетов сбросил две бомбы. Они разорвались недалеко от проезжавшего рейсового автобуса. Мой муж шел по тротуару недалеко от места падения бомб, от взрывов автобус перевернуло, покорёжило. Люди были все в крови, одного убило, нескольких ранило. Молодой парень бежал и просил у жителей близлежащих домов жгуты: в автобусе кому-то оторвало ноги. Самолеты стали бомбить клуб ДОСААФ, где расположена Дудаевская гвардия. Оттуда сразу же пошел чёрный дым, а мужу издалека показалось что самолёты бомбят жилые кварталы, где живут мои родители, поэтому муж побёжал к ним.

Улицы Грозного

<...> В доме моих родителей паника, мама с нашим сыном и племянниками прячется в подвале, она очень напугана, и у нее поднялось давление. Весь забор родительского дома побит осколками от авиационных бомб. Муж собрал осколки и принёс их к нам домой. Все жильцы нашего дома приходили к нам посмотреть на них, а потом мы все до поздней ночи ходили друг к другу и рассказывали последние новости. Двери в квартиры у всех не заперты. Люди хотят быть вместе.

<...> Муж ходил на работу в троллейбусный парк. Парк - целый, но много троллёйбусов остались разбитыми и сожженными в центре города при штурме: их использовали, как баррикады. По местному телевидению говорят о том, что к 10 декабря всё восстановят, и все люди должны идти на работу и трудиться без оплаты, потому что все средства должны пойти на восстановление города и укрепление армии.

<...> По местному телевидению всё время показывают съёмки боёв и город после боёв, рассказывают о героизме жителей. Показывают пленных солдат-танкистов. Им лет по 18 , все растеряны, напуганы. Периодически бомбят, то ДОСААФ, то Аэропорт, то Ханкалу, там военные части и военный аэродром. Люди не верят, что будет мир. Сегодня мы убирали в подвале под нашим домом. Люди готовят подвал для себя, чтобы прятаться там. Вечером был сильный бой. Женщины из нашего дома спускались в подвал, пересидели там обстрел. Мужчины в подвал не идут-смеются над нашими страхами.

<...> Спустили в подвал тёплые вещи, консервы, инструменты на тот случай если завалит. Хотя если дом рухнет вряд ли помогут лопаты и топоры. Но ведь надо же хоть что-то делать. Вечером и ночью были очень сильные обстрелы, и мы долго сидели в подвале. Дочь там даже спала. Это было очень страшно. Особенно сильно боятся старушки. Их очень жалко.

Зима 1995-го, Грозный

<...> Мне кажется что никакого восстановления города не будет: каждый день бомбят, обстреливают, в центре города всё время что-то горит, видно зарево пожаров. В подвал спускаются уже и некоторые мужчины, те которые постарше. Прячутся у нас в подвале и люди из соседних этажек , и люди из частного сектора, потому что подвал есть только под нашим домом. Сидит с нами во время обстрелов незнакомый дед, мы его называем "сказочник". Он всё время рассказывает небылицы про сегодняшние события. Каждую историю он нараспев начинает словами "Дело было так..." Никто ему не верит, но его не перебивают, не спорят с ним, не ругаются, хотя он изрядно всем надоел. А еще в подвал спускается, живущая в частном секторе тихая женщина Вера со соей приёмной девочкой лет 7-ми. Бедная девочка гуляет под обстрелами и бомбёжками, а её приёмная мать спокойно беседует в это время сидя в подвале. Мать спускается в подвал первая, а девочка спустя какое-то время, когда обстрелы уже в самом разгаре. Приёмная мать спешит в подвал, а девочке поручает запереть дом и калитку. Женщина Вера - тихая и спокойная и никому она не надоедает, как дед "Сказочник", однако же все сидящие в подвале со спокойной Верой ругаются и стыдят её, а надоевшего всем нудного деда "сказочника" никто не трогает.

<...> Ночью мы как всегда сидели на кухне и смотрели в окно. Дочь спала. Вдруг на улице стало светло, как днём. Меня охватил ужас. Весь двор был залит светом. Я посмотрела на небо откуда шел свет и увидела в небе лампочки. Они висели высоко прямо над нашим двором и сильно освещали всё вокруг. Это было похоже на что угодно: от Конца Света до нашествия инопланетян. Через 10 секунд двор был полон людей. Началась паника, все выкрикивали свои версии, боялись, плакали, спрашивали у стариков которые прошли Великую Отечественную, что это может быть. Но старики сами ничего не могли объяснить. Вдруг мы заметили, что эти лампочки не висят на месте, а медленно опускаются на парашютах. Где-то стали кричать "Десантники!!!" и в небо понеслись автоматные очереди. Но лампочки продолжали опускаться. Люди были в шоке. (Позже мы узнали что это были тепловые ракеты, которые выбрасывают из самолёта и отвлекают на них ракеты выпущенные с земли по самолёту).

Грозный, 1995 год

<...> Людей становится всё меньше и меньше. Куда-то уходят и не возвращаются. Все говорят о каком-то коридоре, который дан до 10 декабря, но никто не знает где этот коридор и что будет после 10 декабря. Бомбят и обстреливают каждый день и каждую ночь. Мужчины в подвал уже не только спускаются - они туда забегают с матами. А дворовые собаки бегут впереди людей, и потом сидят с нами в подвале, жмутся к ногам, пока не закончится бой. Света нет уже неделю.

<...> Сегодня уехала моя мама. Она вывезла нашего сына, с ней уехала моя сестра и племянники. Папа остался один. Остались: я, муж и наша маленькая дочка. Куда выехали мои родственники, никто не знает, папа просто проводил их подальше от нашего района в те места, где еще не бомбят, оставил их в квартире у своей сестры. А потом мы узнали, что они и оттуда все ушли. Вроде бы кто-то выезжал из города и вывез их всех на машине. Маме было очень плохо всё это время, ведь их дом находился как раз с местом расположения Дудаевской гвардии, и это место часто бомбили. Лишь бы они выбрались за черту города! Из 11 - ти человек нашей семьи осталось пятеро.

<...> Почти каждый день идут такие бои, что мы выскакиваем из подвала только чтобы схватить еду или воду, и - назад.

<...> Я почему то всё время хочу есть. Наша дочка такая молодец: она не паникует, не кричит, сидит себе, тихонечко прижавшись к нам с мужем, иногда задает вопросы, и тогда мы ей отвечаем, что это такая игра. Из двух домов в нашем дворе, из 56-ти семей остались всего 14. Все остальные уехали. Те кто остались заклеили окна бумажными полосками крест на крест. Тогда при взрывах взрывной волной не выбивает стёкла.

Картины войны

<...> Всё это напоминает фильмы про Великую Отечественную Войну : пасмурно, серо, везде дым, здания разрушены, окна заклеены крестами... От этих крест на крест заклеенных тёмных окон в сером пустом городе создается впечатление, что вокруг тебя кладбище.

<...> Когда бомбят с самолётов стены и пол подвала сотрясаются и качаются. Самолетные бомбы разрываются мощно с ужасным грубым воем, звук очень сильный и жуткий. Когда я в квартире лежу на диване и вдруг слышу гул приближающегося самолёта, в желудке образуется липкий железный комок, и он такой тяжёлый и так вдавливает меня в диван, что встать невозможно. Лежишь и ждёшь взрыва. В квартире мы всё время находимся одетыми, а верхняя одежда лежит на тумбочке в прихожей. Мы научили нашу малышку в случае налёта сразу бежать и самой одеваться. Дорога каждая секунда, поэтому каждый одевается сам, и пока мы с мужем одеваем куртки, доченька уже успевает натянуть на себя хотя бы шубку. На одевание для этого сидения в подвале у нас уходит 10-15 секунд.

<...> В доме закончилась вода. Мужчины спустились в подвал и открыли там кран, там ещё капает немного из трубы, и всё время в подвале около крана кто-нибудь дежурит и набирает вёдра для всех. Мы заполнили водой все ёмкости что были в квартире и даже пол-литровые банки. Не купаемся, не стираем, только пьём и готовим. Слава Богу, газ еще есть, хоть слабенький, но идёт.

Передвижение по городу

<...> Ночью в 3.30 с самолётов сбросили три бомбы на коттедж Дудаева. Его коттедж в 200-х метрах от нашего дома. В его коттедж конечно же не попали. Попали в жилые кварталы, на одну улицу выше дома Дудаева. Разбомбили два дома, одна бомба упала посередине улицы на дорогу. Взрывной волной во всех квартирах нашего дома вынесло двери и выбило стёкла. Запертые замки выломали куски дерева из дверных косяков. Нужно держать двери не замкнутыми, тогда при взрывной волне они просто откроются и всё. Только находиться в незапертой квартире без света еще страшней.

<...> Когда бомбы упали, взрывы были такой силы, что спящие люди попадали на пол с кроватей, а наша морская свинка Бусик с воплем заскочил к нам на диван и полез за пазуху. Всё люди тут же выскочили во двор. С одного рухнувшего коттеджа пришли босые погорельцы муж и жена, пожилая пара. Мужчину завалило стеной рухнувшего дома, осушило руку и ногу, контузило, он ничего не слышит, все в пыли, копоти, но живые. К нам подошел с соседнего дома Рамзан, единственный чеченец из нашего двора, который не уехал, как уехали в сёла другие. Рамзан не воюет, сидит с нами в подвале. Кода он подошел, одетый в тулуп и фуражку работника ВОХР, наша дочка спутав его с боевиком, набросилась на него со словами: "Ты чего, чечен, воюешь?" Все люди во дворе и сам Рамзан так и покатились со смеха.

<...> Было затишье, и мы с мужем и дочерью ходили к моему папе. Он живет в частном секторе в двух остановках от нас. Я варю кастрюлю супа, пеку лепешки и через день отношу еду отцу и свёкру. Папа рассказал, что держит подвал всё время открытым, что бы в случае налёта не терять время на отпирание замков, а сразу же спустится. Накануне ночью начался обстрел, и папа побежал в подвал, в темноте он наступил на соседскую кошку, которая тоже пряталась в подвале. Кошка так заорала, что папа, быстрее кошки пулей выскочил из подвала под обстрел. Папа рассказывал и смеялся, а у меня внутри всё аж сжималось от жалости. У нас многоэтажки и люди стараются держаться вместе, а у папы дом и на квартале из 12-ти семей осталось всего четыре человека. Им страшно. И до поздней ночи папа и еще трое соседских мужчин стоят то на одном то на другом конце квартала, им страшно идти ночевать в пустые тёмные дома.

<...> Когда мы пошли домой, со стороны 36-го участка кругами стали заходить самолёты и бомбить. Мы с мужем бежали, взяв дочку за руки 3 км до нашего дома без остановок. Бедная наша девочка, она даже не пикнула, молча бежала держась за наши руки в своей шубке.

Дети той войны

<...> Вода в подвале закончилась, теперь мы берём воду из пожарного бассейна в школьном дворе. Школа 54 находится рядом с нашим домом. Вода там грязная, с мусором, щепками. Воду мы процеживаем, отстаиваем, потом кипятим и только после этого употребляем. Сегодня к бассейну подошли два боевика, попросили пить. Им дали они пили прямо из вёдер.

<...> Там где рвутся авиационные бомбы земля засыпана чёрным пеплом, деревья как сгоревшие. Убитые осколками куры и кролики валяются на дорогах, но одичавшие голодные собаки их не едят(?!). Во дворах коттеджей ревут брошенные коровы скулят брошенные собаки. Мужчины пошли во дворы, из которых уехали хозяева и бросили свою живность. Коров вывели, собак отвязали и выпустили. Собаки даже не делают попыток укусить.

<...> Теперь сидят все у нас во дворе, виляют хвостами. Когда вернулись из подвала, после обстрела увидели с мужем в стекле в зале аккуратную дырочку, пуля залетела. Удивительно - стекло даже не треснуло. Пулю мы так и не нашли, видимо застряла в диване. Муж сказал, что заложит окна шлакоблоками.

<...> Ночью был страшный бой. Мы быстро одели пальто, выскочили в подъезд и долго прятались за косяками подъездной двери - во двор невозможно было выйти, пули так и свистят. Чуть затихло и муж рванул в подвал схватив дочь в руку за шубу так, что все пуговицы у неё на шубе отлетели. Она в подвале до самого утра возмущалась, что папа оторвал ей пуговицы, и всё порывалась их идти собрать.

Затишье после бомбёжки

<...> Сосед Василь Василеч (так его все зовут) однополчанин моего папы. Они вместе воевали, когда служили в армии. Сегодня Василь Василеч пошел к пожарному колодцу во двор школы за водой. Двор простреливается и мы ему говорили, что бы подождал пока, не ходил. Опасно отходить на открытые пространства, но он не послушался. Когда Василь Василеч с двумя вёдрами воды уже возвращался назад, снайпер сбил у него с головы шапку-ушанку. Сбитая пулями шапка слетела и покатилась, Василь Василич уронил оба ведра, вода расплескалась, сам он упал и быстро-быстро пополз к дому, хватая на ходу шапку. А все люди вдруг как начали хохотать. Когда Василь Василеч подполз к дому и встал на ноги он и сам смеялся до слёз. Показывал всем пробитую в двух местах шапку. Господи! Мы уже сошли с ума, у нас неадекватная реакция на происходящее.

<...> Ночью убили мужчину из соседнего дома. Муж его знал, ходил хоронить. Похоронили рядом с домом, на газоне. Нельзя далеко отходить, простреливается всё.

<...> Во время боя были попадания в здание школы. Мы ходили смотреть. Люди тащили домой кто что мог. Парты, стулья, занавески... Две женщины и паренек еле-еле катили школьное пианино. Я восторгаюсь этим оптимизмом: они уверены что пианино им пригодится в будущем, значит, они уверены что останутся живы. Либо, что наиболее вероятно - они сошли с ума. В школьном дворе валяются учебники, библиотечные книги. Я их подняла. "Кому на Руси жить хорошо", "Преступление и наказание"... Странно сочетаются названия и сегодняшние события. Сломанный глобус, маленький макет нашей планеты, катался по изрытой воронками земле моего больного города.

Виды на развалины города

<...> Боевики привезли на ЗИЛе Шилку, стрелять по самолётам. Все соседи собрались и просили их убрать её с нашего двора, потому что если самолёты в ответ сбросят бомбы к нам во двор - нас уже ничто не спасёт, ни стены, ни подвал. Боевики послушали нас, увезли. Среди них была женщина-чеченка в брюках, в камуфляже, вся обвешанная оружием. Вид у неё был очень бравый.

<...> Ночью был страшный обстрел. Муж схватил нас с дочерью за что попало и буквально зашвырнул в коридор. В коридоре все стены глухие, кроме той, где входная дверь. Бой был такой, что мы не могли поднять головы, лежали, закрыв своими телами дочь с двух сторон. Муж кричал "Молись!!!" Я много раз начинала громко читать "Отче наш" и не дочитывала до конца. Мысли путались, сердце ухало в такт взрывам. Когда чуть утихло, бегом спустились в подвал. Там просидели до утра. Подвал шатало от взрывов. Скоро Новый год...

<...> Бои идут днём и ночью. Из повала почти не выходим. Перетащили в подвал диван, тёплые вещи, одеяла, сидим с мужем, а дочь спит на руках. Когда идут сильные бои я все время хочу есть. Бывает что начинается обстрел и я, согнувшись бегу на кухню и хватаю сковородку, а муж тянет меня за одежду в коридор, где не простреливается. В подвале у нас есть приёмник и мы с соседями слушаем новости из Москвы о том что происходит у нас в центре города. Передают, что будет штурм Грозного, но на Новый год будет перемирие. В подвале сыро, болят кости. В квартире нет отопления. Газ на кухне идёт еле-еле, мы закрываем все двери в другие комнаты и находимся только в зале или на кухне.

<...> Разбомбили мясокомбинат, папа туда ходил. Принёс обрезков мяса, яичный порошок в больших жестяных банках ( ну точно как в Великую отечественную), дал мне мясных обрезков, они немного с запахом, света ведь давно уже нет. Я весь день варила тушенку в огромной кастрюле. Во дворе под нашим балконом сидела свора собак. Мясом пахло. Ночью во время бомбёжки (почему они всегда бомбят ночью?) по радио передали, что бомбовые удары по городу уже прекращены. А на вопрос о мирных жителях ответили "Лес рубят - щепки летят". Щепки - это мы.

Улицами войны

<...> Во время затишья пришел наш с мужем одноклассник ингуш Шамиль. Умолял меня отдать ему нашу дочь. Хочет вывезти её и своих родителей в Ингушетию к родственникам. Клялся, что там за ней будут смотреть лучше, чем за своими детьми. Все говорят о будущем штурме города. Я выехать не могу, у меня здесь папа, я его одного не оставлю. Всю ночь при свече я плакала и собирала одежду дочки. Готовила ее к выезду. Шамиль заберет ей рано утром. Господи, да что это с нами происходит! Я не знаю где моя мать и мой сын. Живы ли они. И сейчас я должна отдать дочку туда, где я никого не знаю. Но отдавать надо. Шамиль заберет её рано утром.

<...> Шамиль не пришёл. Он просто не добрался до нас. В четыре часа утра начался такой бой, что шагу нельзя было ступить на улицу. До подвала добрались ползком. Мы просидели в подвале с четырёх утра и до двух часов дня. Сигарет нет, мы закручиваем самокрутки из газеты и махорки, которая до войны лежала в шифоньере от моли.

<...> Около дома моего папы есть переулок Охотский. Вдоль переулка пролетел какой-то странный снаряд, правая сторона переулка осталась выжженной, а левая вся цела. На это просто удивительно смотреть. Улицу как - будто разрезали ножом: одна сторона умерла, а другая - жива.

<...> Соседка Вика привела из дома своего сожителя Абдуллы собаку. Это кавказская овчарка Борз (волк по-чеченски) - огромный, постом с телёнка, лохматый пёс. Абдулла вывез всю свою семью в село, где нет войны. А Борза бросили. Во время боя ему осколками пробило задние лапы. Борз рвался так, что разорвал приваренную к гаражу цепь. Теперь лежит у меня в квартире. Занимает половину зала, удивлённо косится на нашу маленькую дочь. Мы его лечим. Он не против.

Солдат федеральных войск и собака на улицах Грозного

<...> Сегодня Новый год. Это мой любимый праздник. По радио говорят о перемирии на время праздника. У нас день был спокойный, но где-то вдалеке шёл бой. Я готовила из остатков продуктов "праздничный ужин". С 9-ти вечера начался бой и у нас, шел до пяти утра. Сегодня он был такой силы, что в подвале все молились. Старики прошедшие Великую Отечественную, говорили, что тогда было не так страшно, как в эту войну. Залпы были по нескольку раз в минуту. Новый год провели в подвале молясь.

<...> 1 января. Прекратился газ. Мы все сложили из кирпичей печки во дворе. У соседей печка хорошая с трубой и поддувалом. У нас - плохая, дым идёт во все стороны. Мы печки класть не умеем. В комнатах сразу стало холодно и сыро. Сегодня к нам приходили наши отцы и Российский бич Коля "в гости". Коля брошен своими хозяевами, я его подкармливаю. Мне его жалко. Коля был рад, что его как человека усадили со всеми за стол и после выпитой рюмки начал буянить, кричать, что сдаст нас "долбанных чеченов в спецкомендатуру", кричал , что наша "банановая республика скоро будет под каблуком", и хитро улыбался, за что мой муж его немного поколотил в коридоре и вышвырнул на улицу. Коля еще долго бесновался под балконом, угрожал, раздевался до гола, шантажировал нас своей скорой смертью, просился обратно за стол, взывал к моей совести "Наташа, ну хоть Вы скажите Сереже, пусть пустит меня обратно, я ведь его люблю очень", потом силы его иссякли и он ушел. Наши отцы смеялись. Завтра Коля прейдет с утра со "взятками" и извинениями. Собирали дрова в заброшенном подвале под нашим подъездом. В начале войны мы с мужем закопали там наши две лимонки и пистолет. В предвоенное время оружие было почти в каждой семье. Многие мужчины с лимонкой в руке шли открывать двери на ночной стук.

<...> Искали дрова для печки, Собираем все деревяшки, сломанные заборы. Потом я варила суп на печке во дворе. Когда готовили во дворе над головами летали пули, но на такие перестрелки мы уже не обращаем внимания. Называем это "высокий бой". Потом бой стал ниже, подключились тяжёлые орудия и мы спустились в подвал. В комнатах холодно, так же как и в подвале. От холода стали цвести стены, а ведь мы только-только перед войной закончили ремонт с варёнкой, лепниной. Всё пропадает.

Мирные жители греются вокруг костра

<...> Я всё время мерзну. Сегодня мы доели суп, а на дне кастрюли лежат осколки. Это когда я его варила и начался бой, я убежала в подвал не закрыв кастрюлю и они туда попадали. Эти осколки уже без убойной силы, раз они не пробили дно кастрюли.

<...> Пилили деревья. Во дворе мы деревья не пилим - может война закончится, а двор будет голый. Далеко ходить за деревом тоже нельзя - простреливают снайперы, поэтому пилим деревья в школьном саду. А в квартире стены плесневеют от сырости.

<...> Я не хочу ни есть, ни пить, я хочу только одного - согреться. Сплю в шапке и варежках. Все руки и лицо в копоте и саже. В открытой пустой квартире на третьем этаже мы отодрали наличники, рамы, паркет, сняли двери. Как быстро сгорает дерево и как долго его пилить и собирать. В нашем подъезде остались только мы и одна старушка.

<...> Коля - бич. Его привезли из Оренбурга наши знакомые ингуши еще до войны. У них он работал за еду и выпивку. Жил в пустых квартирах, которые покупают себе многочисленные родственники ингушей. Делал ремонты там же где и жил. Летом он болтался без дела, и мы взяли его к себе помогать делать ремонт в нашей квартире. Во время войны ингуши выехали, а Колю бросили. Он живет у них в доме. Но крутится все время около нас. Ему страшно одному, я его кормлю. Коля мастер на все руки. Сложил нам на кухне печку - голанку (не знаю как это слово писать, может голландку?), трубу вывел в форточку. Кирпичи взяли со школьного забора. Пока печка не обсохла - дымила и чадила. Как обсохла и пошла тяга, в комнатах стало тепло.

<...> Наш район заняли российские войска. Дочь называет их "расисты". Поставили комендатуры. Разбросали с вертолёта листовки для тех, кто хочет сдаваться. Днем спокойно, а каждую ночь комендатуры обстреливают, но хорошо хоть бомбить перестали. Коля стал ложить печки всем соседям. Кирпичи берут, разбирая маленькую музыкальную школу в школьном дворе. За работу Коле дают продукты, а он приносит их мне, я его кормлю. Хорошо, что есть печка - выпал снег, ударил мороз. Собирали снег, топили, воду сливали в бочку. Снеговая вода "жирная", на руках как - будто мыло , но хоть такая. И главное - не бомбят и не холодно.

Грозный 1995 год

<...> Ночью долго было затишье. Когда выпадает снег, всегда очень тихо на улице. Несколько часов сидели в оглушающей тишине, смотрели в окно. И вдруг тишину пронзила автоматная очередь - у кого-то сдали нервы. Плакала, вспоминая маму и сына.

<...> Начались вертолётные обстрелы. Вертолёт бьёт ракетами. Лучше бы бомбили. Ракеты - это ужас! Они визжат и когда попадают в дом, дом шатается. Мы сидели в подвале и думали: "Всё. Конец". Когда вышли из подвала утром - вся земля около дома изрыта, в доме торчат неразорвавшиеся ракеты, как трубы. Хорошо хоть они попали с торца дома и как раз где сейчас никто не живёт. Стараемся за этот угол не заходить, кто её знает - торчит-торчит в стене, а потом как рванёт. Ранило Колю. Пришёл весь в крови, хромает. "Серёжа,- зовёт моего мужа - меня чуть не убили!", и плачет. Осколками у Коли вырвало кусок бедра с внутренней стороны ноги. Рана рваная, страшная. Пол дня с ним возились, промывали, бинтовали. Оставили Колю у себя ночевать.

<...> Ночью у себя в квартире умер сосед - дед Михалыч. Мы были в подвале, а когда днём понесли ему еду, он не открыл. Залезли через балкон, а он сидит на кухне, на табуреточке, мёртвый. Вечером и ночью был обстрел с вертолётов и из подствольных гранатомётов. Рёв, визг, скрежет. Дом качался. Скорее всего Михалыч умер от страха. В подвал он не спускался, стар был сильно. Завернули его в одеяло. Сняли в его квартире с петель две двери, положили бедного старика на одну дверь, сверху накрыли другой, обвязали проволокой, верёвками. В таком "гробу" похоронили на метровой глубине. Мужчины не разгибаясь, по очереди рыли могилу, с крыш простреливают снайперы. Не обмыли, в церкви не отслужили, оставили на земле концы от верёвок, что бы если война закончится, можно было достать и перезахоронить тело. Мы сделали всё что могли, похоронили Михалыча на школьном стадионе, что находится вплотную к нашему двору. Сколотили крест из веток. Все кто остался во дворе хоронили. Собрали продукты у кого что осталось. Помянули. Ну что ж, дочь Михалыча, живущая где-то в России - сегодня мы похоронили твоего отца.

<...> Во двор приехал грузовик с боевиками и они крикнули людям, что около магазина "Нефтяник" умирает раненый русский мужчина, который просил рассказать об этом его дочери и назвал нашу улицу и номер дома. Из нашего дома это могу быть только я, все мужчины соседи здесь, на месте, а описание умирающего совпадает с внешностью моего отца. Я тут же побежала к папе домой. Я ничего не видела, и не слышала. Муж и соседка Вика догнали меня и что-то говорили, но мы все бежали не останавливаясь до дома моего отца. Ещё издали, завидев его соседа, я стала кричать, спрашивать, не видел ли он сегодня моего папу. Отца он видел утром, когда папа собирался ехать, как всегда, на работу на своём велосипеде. Мы влетели во двор отца, не в силах больше сдерживать себя я стала кричать: " Папа! Папа!" Из подвала выбежал мой отец! Живой! Когда все успокоились мы рассказали отцу эту историю и всё-таки пошли к этому магазину посмотреть, кто же там умирает. Мы шли по пустым кварталам частного сектора, а переулки пробегали наклонившись. Простреливают открытое пространство. Вика зашла к своему сожителю Абдулле, и он пошел нас провожать. Около школы 37 он остановился и по - чеченски закричал что-то. Из пустых окон школы ему ответили. Там боевики. Если бы Абдуллы с нами не было - нас бы подстрелили. Около магазина "Нефтяник" уже пусто. Либо раненого увезли, либо перепутали название остановок "Магазин Нефтяник" и просто "Нефтянка". По дороге домой мы наткнулись на российский патруль. нас обыскали, положили на землю, приставили автоматы к головам, потом отпустили, сказали идти по дороге, а не по тротуару. И вообще, лучше дома сидеть.

Вооруженное ополчение

<...> Я всё время прошу папу не ездить на работу, но он всё время рвется ехать на велосипеде. Он работаем мастером в Горгазе. "Ты пойми, дочка, - говорит он,- если я не поеду, кто даст людям газ?" Папа не может не работать, у него чувство долга перед людьми, и в трёх кварталах от дома папы, раненые газовые трубы не свистят пробоинами, а в каждую дырочку вбит аккуратный деревянный колышек. Это мой папа лечит трубы, чтобы у людей был хотя бы газ.

<...> Сегодня дед Арсений, прозванный за походку и огромный сизый нос "Фламинго" нашёл в школьном дворе запорошенное снегом сваленное дерево и радостно пилил его в одиночестве, не понимая, почему же его никто не распилил раньше. Пилил до тех пор пока мужчины не указали ему на то, что дерево упало на неразорвавшийся снаряд. Дед -Фламинго бросил пилу и бежал высоко вскидывая ноги.

<...> Мы наловили голубей, сделали из них плов и ели всем двором. Днём была зачистка коттеджа Дудаева. БТРом протаранили 3-х метровые железные ворота. Выносили марочный коньяк, грузили в БТРы. Коробки со стиральным порошком, продукты раздавали людям. Ночью у нас в пустой квартире на третьем этаже сидел снайпер и стрелял по комендатуре. В ответ - отстреливались. В подвал мы не могли спуститься потому что в подъезд выйти страшно. Так и пролежали всю ночь в самом глухом месте квартиры, на полу.

<...> Утром были зачистки у нас в доме, несколько вооруженных человек в масках нашли в подъезде стреляные гильзы. Двое военных стали по разным концам дома, а остальные проводили зачистку. Все высокие, здоровые, лица закрыты. Проверили нашу квартиру, документы. Дочка первый раз за всю войну сказала: "Папа, я боюсь." Один военный ответил ей: "Не бойся, мальчик, мы дяди добрые." Дочь сказала ему: "Я не мальчик, я - девочка". Он засмеялся: "Ну, не бойся девочка".

Федеральные войска в городе

<...> Днём сожитель Вики Абдулла застрелил дворового пса Мишку. Мишка был из тех собак, которых мужчины в начале войны выпустили из брошенных коттеджей. Он был крупным псом и почему-то кидался только на людей в форме. По нему уже не раз стреляли и федералы и боевики. На Абдуллу накинулись все соседи, стали его ругать, стыдить. Он стушевался, понял видно, что переборщил и вечером привез машину дров, высыпал их около подъезда и уехал.

<...> Как в фильме про Бумбараша - белые, красные. Так и у нас: утром - федералы, вечером – боевики, два месяца назад по школьной дороге поднимался отряд Дудаевских гвардейцев, человек восемь, все экипированы. Сегодня на том же месте и в ту же сторону шел такой - же отряд, но уже федералов.

<...> Ходили к матери нашей одноклассницы, отнесли ей продукты. Она плакала, благодарила. Около её подъезда увидели бесхозную утку и долго гонялись за ней в надежде поймать. Так и не поймали.

<...> Всем двором ходили в частный сектор смотреть на двух женщин. "Белые колготки", снайперши из Прибалтики. Молодые. Белёсые. С характерными отметинами от винтовок на плечах и руках. Боевики ушли, бросили их в пустом доме. Одна кричала, что у неё дома двое детей, просила отпустить. Расстреляли.

<...> Муж теперь ходит на "Металлосклад" за углём. Теперь топим углём. Уголь держит тепло дольше, чем дерево. Потом муж обрабатывал рану Коле. Муж каждый день промывает рану и перевязывает его. Я уже израсходовала на Колю все простыни. Режу их на бинты.

Группа боевиков передвигается по городу

<...> Каждый день проходят зачистки. Иногда два раза в день. Сегодня в нашем подъезде федералы разбили всё в двух пустых квартирах. Соседи уехали из них за несколько дней до начала войны, нас заставили зайти в свои квартиры. Потом допрашивали: кто в этих квартирах жил, чем занимался . В одной нашли форму бойца Дудаевской гвардии - в ней сосед чинил свою машину. А во второй нашли какую-то рацию, нашим заверениям, что там жили люди мирные - не поверили, записали номера квартир и дома. Ушли. Двери выбить. Мы зашли в эти квартиры, там не осталось ни одной целой вещи, даже мебель вся сломана. Всё равно мы заколотили двери гвоздями, хоть там и нечего брать для мародёров. А мародёры есть. В течение дня во двор приходят люди с бегающими глазами, продают вещи, шампуни. Мы не покупаем, какие вещи - война идёт. Какие шампуни - воды нет. Да и плохо всё это, покупать чужие вещи, всем же ясно, откуда они взялись у этих людей с бегающими глазами.

<...> К соседям из города пешком пришла их подруга Валя. Они часто говорили за семью Вали, всю войну переживали за неё. У Вали в семье три сестры и старушка мать. Все жили в центре города: одна около центрального рынка с матерью, вторая на "Минутке", третья около церкви. Одну сестру убили, вторая пропала без вести, мать погибла под завалом рухнувшего дома. Валя рассказала, что когда их обезумевших от ужаса доставали из подвала российские солдаты, командир - Якут матерился и всё на свете проклинал - им сказали, что город пустой и в нём нет мирных жителей.

<...> Соседки всех возрастов собрались идти посмотреть, как жил президент Дудаев. Его коттедж стоит открытый после зачистки. Трёхметровые железные ворота покорёжены БТРом, на них надпись "Заминировано". Но мы все равно зашли, стали ходить по комнатам: красиво, но всё сломано после зачисток. Много государственной символики гербов, флажков. Мы ходили по комнатам, смотрели и вдруг услышали мужской голос: "Что? Мародёрничаете?" Мы все очень испугались, это был брат Дудаева - Бекмурза. Хорошо что с нами была жена нашего соседа чеченца Рамзана, который всю войну провёл с нами в подвале. Она сказала Бекмурзе на чеченском, что мы просто хотим посмотреть как жил президент. Бекмурза махнул рукой: "Смотрите. Всё равно всё разбито". Мы еще немного походили и ушли домой. Во дворе, в грязи я видела картины Аллы, жены Дудаева.

<...> На школьном стадионе забили беспризорную корову. Мясо продавали не дорого. Мы купили на сколько было денег. Днём дочь игралась на кухне возле печки. Были выстрелы. Я спросиле её: "Лаура, почему ты не бежишь одеваться в подвал?" Она ответила: "Я же знаю, что это не к нам стреляют, а от нас". Она уже по звуку определяет, куда и откуда летят пули и снаряды. Мы все уже это знаем: Если далеко ухнуло, звук мягкий, не сильно страшный, то - спасайся, сейчас рванёт где-то рядом. А если всё трещит и гремят, то это еще не страшно, стреляют отсюда вдаль. Хотя из дали могут и ответить.

Единственно желанное на каждой войне...

<...> Сегодня ходили к моему папе, носили еду. Около одного дома увидели большого селезня индоутки. А взяла его на руки. Сначала хотели забрать его себе, а потом постучались в дома, нашли хозяина и отдали.

<...> Вечером вышли погулять около дома. На улицах всю войну никого нет. Пустой город. Ходили с мужем и дочкой, было серо, сыро, небо тёмное. За всю войну ни разу не было солнца. Прошли мимо школьного стадиона, увидели кресты тех, кого мы похоронили здесь во время войны. Стало неприятно, и мы вернулись домой.

<...> Сегодня утром я гуляла с псом Борзом. Он так и живёт у нас. Хорошая собака, только очень огромная. Борз любит нашу дочку, играет с ней очень осторожно, как - будто боится повредить. Иногда пробует её взять в пасть и понести как щенка, но услышит наше строгое: "Борз у тебя что борзометр зашкаливает? Или: " Борз, ты что совсем оборзел?" тут же отпускает её и виновато смотрит на нас. Мы гуляли с ним и он бегал вокруг меня, но из виду меня не отпускал. На встречу мне шли два парня, и я видела, что сейчас они со мной заговорят. Когда они поравнялись со мной, из-за угла выскочил Борз и стал к ним вплотную. Улыбки с их лиц тут же сползли, они остановились и не двигались, а Борз стоял около них и весь вид его показывал, что он просто так остановился, никаких проблем. Он даже не смотрел на этих парней, смотрел в сторону. Когда я отошла от них на приличное расстояние, он их отпустил и опять начал нарезать круги около меня. Я целовала его в хитрую лохматую морду, называла "Борзушей", а он жмурился и улыбался. Проходили мы с ним мимо дома Дудаева. Брат Джохара Бекмурза бродит около дома, как тень. Мы поздоровались, немного поговорили и я набралась смелости и попросила у него картины Аллы Дудаевой. Она рисовала неплохие пейзажи нашего края. Он даже не понял сначала, что я хочу. А когда понял, махнул рукой: "Картины! Да, забирай. Кому они теперь нужны". Я взяла несколько и принесла домой.

Картины Аллы Дудаевой

<...> Вечером все соседи собрались у нас дома. Мы пили коньяк. Раненый Коля принёс нам коньяк. В пустом доме его хозяев-ингушей, во время зачисток вскрыли подвал, а там этого коньяка - море. А может Коля сам его и вскрыл под видом зачисток. Коля жук еще тот, любит выпить. Но нам он принес много, несколько канистр, он тяготеет к моему мужу, хотя муж, бывало, поколачивал его за дело. А меня Коля называет на "вы", поразительная воспитанность алкоголика. Мы пили с соседями коньяк, и впервые за эти месяцы было хорошо и спокойно. Неужели война кончилась? Мы выпивали во время войны, не пить было нельзя, а запасы у нас всегда были. Да вот только алкоголь во время боев совсем не имел никакого эффекта, пьёшь как воду, и голова трезвая. Видно захмелеть мешал страх.

<...> Водили сегодня Колю в медпункт, там ему обработали рану, перевязали бинтами, а не простынями, как делали ему перевязки мы. Уже стало более менее спокойно. И мы можем выехать. Теперь я не боюсь оставить своего папу, а муж своего. Уговаривали Колю уехать домой в Россию. Он отказывается. Говорит: "Я хочу до конца понять эту проклятую Чечню. Я эту войну начал, я её и закончу". Мы смеемся, никуда он не поедет от открытого подвала с коньяком. И дело тут не в войне и не в Чечне.

<...> Ходили первый раз за четыре месяца в центр города, искали мамину сестру. Она живёт в самом центре города, и всю войну с ней не было связи. Папа как-то на аварийной машине пробрался в город , искал её , но так и не нашел, не нашли её и мы, её квартира сгорела до тла. Город похож на Сталинград, каким его показывают в фильмах про Великую Отечественную войну. Больше всего меня поразили не трупы, и не разрушенные здания. Больше всего меня поразило то, что в городе везде гуляет ветер...

На этом статья заканчивается.

Мы вернёмся к теме мифов через пару статей, надеюсь, что вопрос переплетения лжи и правды в контексте войны интересен вам также, как и мне.

Loading...
Комментарии к новости
Robertcox7 февраля 2020 15:33
Предлагаю Вам зайти на сайт, на котором есть много информации по этому вопросу. -------- инверторный кондиционер | https://master-climat.com.ua/
Денис1 марта 2020 01:49
Не удалось дозвониться, вот мой телефон. 8 (999) 529-09-18 Денис
Плешивый8 октября 2022 18:00
Типичная русня. Бить убивать. Разрушать. Во имя империи царя батюшки. Холуями были ними и остались. Думали с Украиной выйдет также, но облажались. Распадеться это недоимперия и будет свободна Ичкерия. А за смерти детей вы гниды русские еще ответите.
Сергей17 мая 2023 16:05
Не тех бить хочешь, дурик. Жиды во власти весь мир друг на друга гонят, в этом суть. И в глупых головах не разумеющих что к чему.
Добавить комментарий
Добавить свой комментарий:
Ваше Имя:
Ваш E-Mail:
Это код:
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
Введите сюда:
Экономика Происшествия

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031